Прода.

Собеседник, рада буду порадовать тебя, и всех остальных читателей...

Следующие дни были столь похожи друг на друга, что слились в памяти Дина в одно сплошное мутное, как старое пыльное бутылочное стекло, пятно. Ему даже стало подсознательно казаться, что Сэм просто над ними с Бобби издевается. Или что в него вселился какой-то злокозненный дух, демон. Младший брат сейчас больше напоминал одержимого, чем  наркомана. По крайней мере, в представлении Дина. Вёл себя,  точь-в-точь как одержимый в момент проведения экзорцизма, когда засевший в теле человека демон исторгает из горла страдальца точно такие же вопли, и так же стремится разорвать сдерживающие его путы….
Но уже вчера вечером наметилась положительная динамика (вернее, старший Винчестер убеждал себя в том, что положительная). Сэм перестал пытаться цапнуть зубами за пальцы подающих ему воды и вообще был довольно спокойным. А сегодня после обеда отвернулся к стене и вроде бы спит. Уже часа три. Полностью уверившись в том, что младший именно спит, Дин встал и тихонько вышел. Вдруг невыносимо захотелось сменить обстановку, а то эти ненавистные стены в грязных разводах даже и во сне видятся.
***
«Берлога» Сингера оказалась далеко позади, а в кармане топорщилась смятая в спешке, неаккуратная  стопочка долларовых купюр разного достоинства. Сколько там конкретно, Сэм ещё не успел посчитать – торопился скорее уйти. Но долларов пятьдесят должно быть. Неизвестно только, сколько стоит доза. Всяко, должно хватить… хотя бы на одну дозу. Да и не было больше. Сэм просто выгреб все, что было, из бардачка Импалы, а Динов бумажник, где и хранятся их основные сбережения, искать не рискнул. Это ему ещё повезло, что его оставили одного. Он притворился спящим, а они и поверили. Сбежать оказалось так просто, что даже смешно. Особенно с учётом того, что ремни они всё ж таки сняли, заменив их  наручниками на правую руку. А завалявшейся в ванной булавки, тихо перекочевавшей за отворот футболки, они не заметили. Идиоты. И окно закрыто на одну щеколду. Было. Теперь открыто. Не возвращаться же, чтобы закрыть… Так руки трясутся…. Но что делать дальше? Где можно разжиться наркотой? Где её обычно берут? У драгдиллеров…. В барах они бывают, вроде… Где же у них здесь бар? Мы же были здесь с Дином раньше… Чёрт, срочно нужно…. Всё качается. Б***! И видок у меня, наверно, если так хреново… Я хоть правильно иду?
Водитель притормозившей машины (голосовать пришлось целую вечность; не то, чтобы мало машин, просто – не останавливались) сказал, что идёт Сэм верно, и бар – в миле отсюда, если идти вдоль дороги. Но на просьбу подвезти только издевательски заржал и покрутил пальцем у виска, пояснив: « Всяких подозрительных психов в тачку не сажаю». И уехал, оставив пытающегося сообразить, что же имелось ввиду Сэма в одиночестве. Почему «псих»? Не важно. Миля. Совсем немного. Только бы Дин не примчался. Хотя они пока сообразят…
До бара Сэм дошёл минут за десять, успев пересчитать на ходу деньги – восемьдесят семь долларов. Ноги сделались совсем ватными, но желание сродни жажде в пустыне подгоняло похлеще, чем шпоры – лошадь. Как бар выглядит снаружи, Сэм и внимания не обратил, торопливо толкнул вожделенную дверь и в первый миг нерешительно застыл. Слишком много народу. Что делать-то? К кому обращаться? Но сзади довольно грубо потребовали «определяться уже – туда или сюда, и не загораживать задницей  проход», поэтому парень торопливо шагнул внутрь. В голове мелко дребезжало, гул голосов  наслаивался, дробился, путал мысли. Той частью сознания, которая ещё пока работала, он сообразил, что для начала нужно подойти к стойке. Люди вокруг расступались, но или кажется, или в их глазах пляшет смех того водителя – «псих-псих-псих». Да и бармен поглядел странно,… с брезгливостью?... Наверно.
- Будешь  выпивку брать? А если нет – вали отсюда, парень.
Сэм тяжело сглотнул (впрочем, сразу было ясно, что никто с порога ему наркоты не предложит, это же преступление) и кивнул:
- Чего-нибудь покрепче.
Бармен хмыкнул, плюхнул в стакан чего-то мутно-полынного и, подавая, склонился к самому сэмову лицу:
- Что, крышу рвёт?
Парень не понял сначала, недоуменно переспросил:
- Что?
- Говорю, ломает? Доза нужна? Я на вас, торчков, нагляделся уже, - вполголоса раздраженно пояснил бармен. – Так нужна доза? Чего тебе, «айса» или «алебастра»?
Из всего короткого монолога Сэм уловил только ключевые «доза» и «чего тебе». Что такое «айс» и «алебастр», он не знал, поэтому тупо повторил свои же слова, чувствуя всё усиливающийся озноб:
- Чего-нибудь покрепче.
Бармен хохотнул:
- Вижу, конкретно зашиваешься. Тогда «алебастр». Щас Биллу скажу. Жди.
Воспользовавшись затишьем, бармен нырнул в темноту дверного проёма за стойкой, а Сэм остался в компании накачанного флегматичного «быка» в безрукавке на голое тело, соседа по стойке, и стакана той дряни, медленно осознавая, что дозу всё же предложили. Сами. Почти с порога. Ждать пришлось недолго. Через минуту возвратился бармен, мимоходом кивнул Сэму и занялся смешиванием напитков для новых клиентов. Ещё через некоторое время на табурет рядом опустился неопрятного вида «шкаф» и доверительно сообщил:
- Я Билл. Майки сказал, тебе «алебастра».
В Сэме уже всё клокотало в нетерпении – «да скорее же, скорей!». Он утвердительно дёрнул подбородком и полез за деньгами. Чем вызвал возмущённое восклицание:
- Эй, дурила, не здесь же! Совсем тупой! Пойдём на задний двор!
Назвавшийся Биллом мужчина суетливо столкнул Сэма с табурета и почти волоком  потащил того к неприметной двери в углу бара, на ходу бормоча:
- И чтоб здесь не кололся. У нас тут всё цивильно! Денег у тебя сколько?
- Восемьдесят пять долларов, – да, восемьдесят пять, потому что два доллара ушли за выпивку. - Хватит? На одну дозу?
У Билла глаза на лоб полезли – тут на десять доз хватит. Но Господь для того и посылает таких кретинов, чтоб подобные Биллу трудяги могли делать деньги. Надо пользоваться.
- На одну хватит. Шагай. Откуда ты тормозной такой?
У Сэма от нетерпения всё пересохло во рту. Мир превратился в какофонию звуков, грязную мазню авангардиста, сквозь которую пробивалось далеко не всё:
- Не знаю.
- Да ты совсем торкнутый. Ну и хрен с тобой. Шагай.
Тёмный узкий коридорчик, под ногами скрипит грязь. Ещё одна дверь распахивается, впуская лучи предзакатного солнца. Билл сзади чертыхнулся и выпихнул своего «тормозного» покупателя на дворик. А сам крикнул куда-то вправо:
- Энди, неси!
Сейчас… Сэм зажмурился, внезапно повело в бок и в сторону. Под рукой – плохо обтёсанный деревянный косяк. Виски сжало… сжало… Резко дёрнуло, реальность поплыла, как … как… Видение…

/нет, не вовремя. Нет! Чёрт!
Бом… Бьётся сердце где-то в горле. Бом… какой-то лес. Или парк. Нет, лес. Глухой, раздраженный, давящий почти осязаемо, сердито рокочущий, недобрый. Вечер…. Женщина. Вернее, старуха. Глубокая старуха. Неопрятная, в каких-то лохмотьях, свалявшемся мехе. Чьи-то хвосты. В седые космы вплетены ленточки, шнурки. Ведьма. Точно ведьма! Тёмные-тёмные глаза, табачного цвета губы шевелятся:
- Иди…. Грин-Ривер….Эштон…. Иди ко мне!
Лес вокруг начинает вращаться, ветку свистят по ветру, разбрасывая охапки листвы. Мир падает в тартарары…/

В глазах ещё стоял туман, виски продолжало сдавливать словно стальным обручем. Под щекой ощущалось что-то пыльное и жесткое, шершавое. Сэм понял, что лежит на полу. И кто-то шарит по его карманам!
- Билл, ты сдурел! Он же тебя запомнил!
- Ни хрена он не запомнил! Он даже не помнит, где находится. Ваще торкнутый. На всю голову. Того и гляди, коньки отбросит.
- А если его будут искать? Одет-то прилично…
- А мы при чём? Парень сам свалился. Припадочный. А деньги… какие деньги? Он, может, их раньше ещё посеял.
Слушать эти рассуждения Сэму надоело, он зашевелился, попытался отодвинуться от настырных грубых рук.
- Эй, он очухался, по-моему…
- Так действуй, что стоИшь?!
И тут же перед глазами вспыхнули звёзды оглушительной боли. И всё исчезло.

Шестой час всего, а спать хочется смертельно. Наверно, оттого, что полноценный отдых теперь – непозволительная роскошь. А сон – строго по расписанию, урывками часа по три-четыре. Как-то Дин слышал, что от сильного недосыпу начинаются галлюцинации. Уж не потому ли ему стало казаться, что Сэму лучше? Нужно спросить у Бобби. А то когда ещё выдастся возможность спокойно посидеть на кухне и поговорить?
- Бобби, слушай…. Тебе не кажется, что Сэм стал гораздо спокойней? 
Сингер ответил далеко не сразу. Задумчиво повертел в руках банку пива:
- Ну, разве что совсем немного. Но это ничего пока не значит. Чем он, кстати, там сейчас занят?
- Спит вроде. Давно уже, - вяло ответил Дин и пояснил, как бы извиняясь. – Сил больше нет там сидеть. Еще немного отдохну и вернусь. Сколько уже можно?
- Сколько нужно. Ты, главное, не раскисай, парень. Когда-нибудь закончится. Так или иначе.
- Так или иначе…. Умеешь ты подбодрить.
Сингер пожал плечами, мол, чем богаты, тем и рады. Ещё минут пять просидели молча. Старший Винчестер прикончил  кружку кофе и прикидывал, не взяться ли за следующую. Толку-то. Спать всё равно хочется зверски.
Бобби зачем-то разглядывал на свет свою бутылку пива. Потом со вздохом отставил:
- в общем, пойду поваляюсь, а в восемь тебя сменю.
- Хорошо, я тоже сейчас пойду. Только ещё кофе глотну, - решил Дин, неприятно подозревая, что просто трусливо оттягивает момент возвращения в комнату. Сингер, похоже, тоже это понял. Неопределенно хмыкнул и вышел. Дин выпил-таки ещё кружку коричневой бурды (как выяснилось, ни он, ни Сингер талантом варить бодрящий напиток наделены не были) и глянул на часы – сорок минут отдыха выкроил…
Ещё на подходе к комнате охотнику показалось, что в коридоре изрядно сквозит. Он слегка удивился, но особого значения этому факту не придал. Толкнул приоткрытую дверь. В первый момент не сообразил, а потом…
- Бобби, чёрт возьми! Иди сюда! Быстро!
Пустая кровать, разворошенная постель, распахнутое окно. Дин бестолково подбежал к нему и выглянул, будто надеясь увидеть за ним, где-то во дворе, Сэма. Глупость. Тут уже подоспел Сингер. Тоже оценил ситуацию во всех деталях. Точно так же подошёл к окну, подёргал шпингалет и глубокомысленно изрёк:
- Мы его недооценивали.
Дин чуть не взвыл. На языке уже вертелась парочка крепких выражений как раз подстать … и случаю, и комментариям.
- ***, и где его теперь искать?!
- Проверь бумажник.
- За… Чёрт возьми, ты прав! Зачем бы он ещё сбегал…. Не знаешь, где тут можно купить наркотики?
Сингер призадумался:
- У нас тут такая глушь. Один-единственный бар в округе. Для начала нужно туда наведаться. Порасспросить людей…
- Поехали.

Вот, единственный, по словам Сингера, бар в округе. «Драный койот». Действительно, драный, обшарпанный и древний, как  ковчег старика Ноя. Дин торопливо выскочил из машины и чуть не бегом ринулся к входу…. Облупившаяся коричневая краска двери. Внутри, как и во всяком дешевом баре, было темно, дымно и тесно. Да ещё время самое что ни на есть подходящее, чтобы пропустить по бутылочке пивка или чего покрепче в хорошей компании. Охотник не мог судить о том, хорошая ли компания подобралась здесь, но народу было – не продохнуть. Захочешь затеряться в такой толпе – да запросто. Будь Дин ростом с младшего, он легко нашёл бы нужного человека, а так…. Дин дёрнул плечом и начал пропихиваться к стойке. Бармен – самое осведомлённое лицо в любой забегаловке. А вот и он – мужик лет около сорока, совершенно пролетарского вида…
- Привет, приятель, - бармен смутно-вопросительно глянул на нового посетителя. Дин счёл это разрешением говорить дальше. - Ты здесь парня не видал? Высокий, темноволосый, в бежевой куртке… наверно.
Охотник сообразил, что толком не знает, во что одет Сэм. Как-то не догадался проверить.
Бармен отвлёкся от натирания бокалов и поглядел на Дина с интересом.
- Что-то не припоминаю…, - ответил он таким тоном, что Винчестер понял – припоминает, но задаром не скажет. Вздохнул, полез в карман и многозначительно помахал перед носом мужика парой зелёных купюр.
- А-а-а, ты про того торчка тормозного?
Что?! Это он о Сэме?! Дин стиснул зубы и, незаметно для себя, кулаки. Торчок тормозной… Но если так и есть?....
- Именно. Ну и?
- Был здесь минут десять назад. Пиво пить пытался. Только у него крышу сносит капитально. Вышел, по-моему, с кем-то из местных через задний.
Бармен флегматично кивнул куда-то в прокуренную темноту зала, спрятал деньги в карман, и уже собирался было отойти в другой конец стойки к очередному клиенту, но Дин ловко ухватил его за рукав:
- Погоди, - вытащил одну из старых визиток и кинул на столешницу. – Если ещё увидишь  этого парня в «Драном койоте», позвони. Я в долгу не останусь.
Мужик кивнул и запихнул клочок туда же, куда и деньги. И всё-таки двинулся к уже заждавшемуся клиенту.
- Ну, как? – чья-то рука опустилась Винчестеру на плечо. Парень резко развернулся. Бобби…
- Бармен его видел. Говорит, ушёл через запасной выход.
- Тогда идём.
Задний двор оказался подстать общему «декору» - заплёванный, заваленный мусором, огороженный неопрятным забором из досок, каких-то металлических листов и даже автомобильных дверей. Видать, собирали всем миром. А сразу за забором начиналась чахлая поросль кустарника.  Двор был пуст. Дину захотелось возвратиться и проутюжить бармена пару раз по стойке, но Бобби его порыв пресёк на корню:
- Погоди. Если он купил наркотик, то вряд ли далеко ушёл, Где-то здесь должен быть. Может, в кустах.
В кустах…. Да, чёрт побери, в кустах! Сразу за оградой! В бессознательном состоянии. Уже успел уколоться? И куртка вся грязная.
- Руки! Руки смотри!
Задрать рукава. Голова безвольно мотнулась. Свежих синяков не наблюдается.
- Чисто! Тогда что с ним?
- Чистые руки – не гарантия. Дома посмотрим ноги и под языком. Но постой…
Бобби тоже склонился над распростёртым телом и запустил пальцы в Сэмову шевелюру.
- Можешь не искать следов. Его, похоже, просто обчистили. Долбанули по голове.
Сингер поднял раскрытую ладонь. На загорелой коже резко обозначились багровые влажные разводы. Кровь.
- Б***! – в сердцах воскликнул Дин.
Вдвоём с Бобби они подхватили безвольное тело и потащили к терпеливо ожидающей Импале. Чтобы не проталкиваться в баре и не привлекать ненужного внимания, пришлось обогнуть бар и под любопытными взглядами и едкими комментариями изрядно «весёлых» посетителей заведения, вышедших проветриться, впихнуть Сэма в машину. Четверть часа – и младший Винчестер уже уложен на кровать и «полностью упакован» - ремни-ремни-ремни. А так же осмотрен на предмет серьёзных травм. Иначе почему так долго не приходит в себя? Всего лишь неглубокая ссадина на затылке…. Вроде, ничего серьёзного. 
Дин выдохнул, напряжение помаленьку отпускало… Только сейчас он заметил, как судорожно теребит серебряную полоску на пальце…
- Пойду выпью чего покрепче… А потом можешь идти спать, я посижу.

Пропустив в коридор Бобби, Дин нерешительно остановился на пороге комнаты, привычно ожидая очередной порции ругани, проклятий, слёз, криков. Он бы уже давно не выдержал, силы воли, чтобы всё это вытерпеть, не осталось никакой. Сейчас внутри охотник был слабым и беспомощным, как улитка-ахатина. Бесхребетное, вымотавшееся существо неопределенного возраста. Слава Богу, есть Бобби. Когда Дину казалось, что так дальше уже невозможно, внезапно появлялся Сингер, дружески хлопал по плечу и предлагал пойти на кухню выпить чего-нибудь покрепче. Дин шёл и надирался до поросячьего визга, до состояния, когда уже ничего не видишь, не слышишь и ощущаешь себя бревном. И засыпал, уронив голову на стол, а потом Бобби расталкивал его и кое-как оттранспортировывал в кровать. А через пять часов – головная боль и опять … Сэм. Дин начинал думать, что если Сэм выкарабкается, то к тому времени он сам сопьётся окончательно. И в припадке пьяной мстительности предвкушал, как теперь уже Сэму придётся с ним возиться. А ещё рассуждал на тему странной твердолобости Бобби. Того как будто и не трогали все эти «концерты»… Размышлял и приходил  к выводу, что для Бобби Сэм просто «хороший парень», сын другого хорошего парня. Не более того.  А для Дина младший… Да, в этом всё дело.
Странная тишина. Бобби говорил, Сэм очнулся.
- Сэм, ты спишь?
На кровати шумно вздохнули и зашевелились. Неуверенно, медленно, будто пробуя на вкус каждое слово, пробормотали:
- Дин? Дин, у меня было видение… В  баре.

Жаль, что в школе решению подобных задачек не учат.
- Сэм, ты как?
- В норме, - тон подстать выражению лица.
- Непохоже.
- За дорогой следи! – огрызнулся младший.
- Ну, знаешь, я не просто так спрашиваю. За свою спину беспокоюсь. Мало ли какая блажь тебе в голову стукнет, - у Дина настроение тоже было не самым радужным. И не располагало к «деликатничанью» с мелким.
Зеркало отразило лицо Сэма, сделавшееся вдруг затравленным, серовато-испуганным. На бледных щеках проступают мучительные пятна стыда. Приоткрытый рот – надо бы ответить, да нечего. Слишком жестоко. Дин сам от себя подобной подлости не ожидал.
- Извини.
- Я … понимаю, - неуверенно пробормотал Сэм. Пятна заалели нестерпимо, цвет плеснул широкой волной – теперь полыхают даже уши.
- Сэм, я не хотел тебя обидеть. Просто давай договоримся. Если чувствуешь, что начинает «ломать», ты об этом говоришь, мы останавливаемся в первом попавшемся мотеле и пережидаем. Договорились?
- Да…, - наверно, младший хочет сказать больше, сказать что-то важное, отчего, как ему кажется, им обоим станет легче, исчезнет незримая стена, так естественно выросшая между Винчестерами за десяток дней ПОСЛЕ. Или хочет извиниться – вчера весь вечер пытался. Но молчит. И правильно делает. Найти менее подходящее для разговора по душам время найти было бы трудно. Только и напряженную тишину переносить нелегко…
/За свою спину беспокоюсь… Господи, думал ли когда-нибудь, что услышу эту фразу из уст собственного брата? Да такое и в дурном сне привидеться не могло. А только жизнь всё больше смахивает на затянувшийся кошмар. И никак не подворачивается возможности проснуться…. Жаль Дина, он стал колючий, нервный. И в нём появилось неприятное, липкое, слегка лживое… Это страх. Он не только презирает, он ещё и боится. Меня.
Он не доверит мне свою спину, он не оставит меня одного, ни на секунду не выпустит из поля зрения. И он прав, прав, прав! Так и надо.
Прикрученная к скобе дверцы правая рука раздражает неизъяснимо. Раздражает прежде всего тем, что нельзя поменять позу. Устал сидеть в одной позе! Тело затекло, и тянет мышцы. Можно только откинуться на сидении, запрокинуть голову и прикрыть глаза.
- Сэм?
Кажется, это мне. Ах, да… Это Дин.
- Норма…
Машина идёт ровно, мягко. Утреннее летнее солнце прыгает за закрытыми веками красными пятнами и тоже нервирует. Глухое раздражение поднимается откуда-то из нутра и давит до тошноты. О-ох, тошноты…. Дин сказал, дорога займёт четыре-пять дней. Как он мило выразился, «если Сэмми будет ПРИЛИЧНО себя вести». В сумме с прямолинейным «за свою спину беспокоюсь» это дает примерно следующее… «Если братишке не стукнет какая блажь в голову, и он не попытается воспользоваться беззащитностью  кое-чьей спины, то приедем быстрей»….  Быстрей… Скорее бы. Четыре – пять дней. Я буду вести себя ПРИЛИЧНО. Очень постараюсь. Солнце куда-то делось. Наверно, зашло за тучи, за веками проступает глубокая темнота. Рука, закреплённая ремнями, начинает прорастать в дверь, в металлический чёрный бок Импалы. Живая, бьющаяся в такт рычанию сердца-мотора диновой «детки» пуповина. А раньше она была моей рукой. Она связывает красивое, сильное, правильное металлическое животное со съёжившимся в его чреве глупым придатком, невесть как оказавшемся в этом чреве… Этот придаток, этот зародыш – семя чего-то большого и страшного. Наверняка страшного, если его боится даже собственный брат. Пуповина подрагивает, перегоняя кровь и маслянистый вонючий бензин, перемешивая их в безумных пропорциях. Это мерзко и тошно. Но происходит по милости Дина, который далеко впереди и  ведать не ведает о творящихся в Импале безобразиях. С другой стороны, старший брат всегда знает, что и как делать, а значит пуповина – она нужна. Вести себя ПРИЛИЧНО… всё сложней. Тянет сильно. Очень. Дин прикрутил моё запястье к неприятно холодящей металлической скобе и сказал, что ничего страшного не произойдёт, что совсем не туго… не жмёт?... тогда не жало. А теперь жмёт! Сжимает виски, отвратительная бензиновая бурда растекается по венам, плещет и давит в груди… Если бы можно было отодрать, выцарапать руку из кожаной обивки этого монстра на колёсах, к симбиозу с которым меня принуждает одержимый своей Импалой Дин! А совсем хорошо было бы, если бы… Разумеется, это не входит в понятие «вести себя ПРИЛИЧНО», но…. НЕЛЬЗЯ!/
Сэм резко, со всхлипом выпрямился на сидении. Дин, глубоко ушедший в свои малоприятные мысли, вздрогнул и удивлённо вскинул брови. В зеркале заднего вида мелкий выглядит весьма помятым, бледным и взъерошенным. Последние сорок пять миль он, по всей видимости, дремал под тихо играющие задумчивые «Golden ballads», а тут вдруг внезапно сел. Как после видения или кошмара (впрочем, у мелкого это чаще всего синонимы).
- Сэм, по карте получается, что через двадцать миль будет какой-то то ли городок, то ли просто деревушка. Хочу там остановиться. Нужно заправиться и перехватить чего из еды, - ровно сообщил старший Винчестер, озабоченно разглядывая заспанное отражение мордахи младшего. Спросил. – Как ты на это смотришь?
- Да, - сонно и слегка болезненно скривил губы Сэм. Старательно зевнул, зябко повёл плечами, опять откинулся и прикрыл глаза. Не хочешь разговаривать? И не надо. Всего лишь проверка на вменяемость. Дину самому противно становилось от вопросов «двойного назначения», от закидывания «пробных камешков», от шпионажа за собственным братом. Противно и подло. Но ведь и Дин не железный, в конце концов!  И у него тоже нервы не из резины! Приглядывать за Сэмом…
/ Городок. Остановиться. Он выйдет, пойдёт в супермаркет, а меня оставит в машине. Не рискнёт же он меня с собой тащить, не станет подвергать такому испытанию  моё ПРИЛИЧНОЕ поведение. Будет отсутствовать минут десять-пятнадцать. Нужно раздобыть шпильку и что-то вроде резака. Освободиться от ненавистной  привязи, «цепи». Посадил, как пса. Привязал к будке. Ещё двадцать миль.  Ну, одну мы уже миновали. Ещё полчаса примерно. Если лежать неподвижно, не обращая внимания на глухую пульсацию в ладонях, на удушающее желание закатить скандал или истерику, потребовать свободы, то он ничего и не заметит. Интересно, удастся ли дотянуться до бардачка, перегнувшись через спинку переднего сидения? Там должна быть всякая металлическая мелочь, огрызки карандашей, возможно, перочинный ножик./
Хвойный лес сменился хвойно-лиственным, за стеклом проносятся высокие стройные силуэты канадских сосен и клёнов. По обочинам мелькают дорожные знаки, сообщающие расстояние до заправки, до населенного пункта с туманным наименованием Аашери, рекламные щиты. Их появление – верный признак скорого (буквально через две мили)  наступления цивилизации.  Сэм опять задремал или просто отдыхает с закрытыми глазами…
Стоянка и автозаправка. А тут многолюдно! Маленький дамски красный «Фиат», комфортный семейный «Ландровер» и бело-чёрная полицейская тачка. По меркам таких вот крошечных городков – целое столпотворение. Впрочем, вон свободный автомат. Обслужили быстро и аккуратно. А Сэм даже не проснулся. Теперь продукты питания. Супермаркет на другой стороне улицы.
Дин припарковал машину на обширной бесплатной парковке, смутно заподозрив её владельцев в мании величия – тут и полсотни автомобилей можно разместить. А такой наплыв покупателей магазинчику с гордым и опять же попахивающим манией величия наименованием «супермаркет» вряд ли когда грозит. Дин оглянулся на неподвижного, ровно сопящего Сэма, проверил в нагрудном кармане бумажник, стараясь не шуметь, вылез из машины, закрыл её и направился к магазину. Какая-то дамочка провинциального вида окинула охотника одобрительно-призывным взглядом. Скорее по привычке, из любви к «искусству», Дин подмигнул в ответ, чем вызвал на себя  уже более внимательное оценивание (или даже приценивание…), и торопливо скрылся за стеклянными дверями супермаркета.
/ Ушёл. Через размытые полосы ресниц исчезающая в дверях спина смотрится покруче «Благовещения» Брейгеля. Тоже в своём роде благая весть. Блин, он поставил Импалу так, что происходящее в машине как на ладони, прекрасно видится через блики и солнечные зайчики больших застеклённых окон. Ничего, он занят выбиранием продуктов. Вот он завернул за стеллаж и нырнул в ряды какой-то ярко запакованной херни. Можно начинать…./
Всё казалось далеко не так просто. Никак не получалось так извернуться, что дотянуться до крышки бардачка хотя бы кончиками пальцев. Никак! Притом постоянно приходилось следить, чтобы внезапно не заявился Дин. А ещё – вокруг лишком много людей. Какая-то женщина, спускающаяся по ступенькам от магазина, озадаченно нахмурилась, пытаясь сообразить, зачем это молодой человек перегибается через спинку переднего сидения, принимая позы покруче, чем в Кама-сутре.  Впрочем, плевать на изумление всяких тёток, лишь бы Дину не помчалась рассказывать. Сэм раздраженно поджал губы и торопливо продолжил. Но тётка оказалась настырная, она поудобней перехватила пакет с продуктами и направилась аккурат к Импале.  Кажется, этим можно воспользоваться… Женщина приблизилась к машине и слегка наклонилась, заглядывая в салон. Сэм прекратил свои попытки, принял к этому времени более приличную позу и с готовностью опустил стекло. Женщина уже приоткрыла рот, собираясь задать вопрос, но парень её опередил:
- Леди, извините.  Вы мне не поможете? Брат подшутил, прицепил меня к машине, пока я спал, а сам ушёл. Нет ли у вас ножниц или ещё чего-нибудь острого? – парень с самым жалобным и скорбным видом предъявил запястье, уже покрасневшее от напряженных попыток дотянуться до бардачка. Изумлённая женщина - вблизи оказавшаяся не слишком молодой, но довольно привлекательной – секунд десять разглядывала то руку, то честно-просительное лицо парня, как он утверждает, прикрученного к ручке двери собственным братом (странные шутки…), и решила поверить:
- Знаете, у меня разве что в машине… - она кивнула на красный «Фиат». – Ой, это у вас там наручники?
- Это ерунда! Вы мне шпильку какую дайте, я мигом! – у Сэма от возможной близости освобождения возбужденно затрепыхалось сердце. Дина опять не видно, наверно, за стеллажи зашёл. Пожалуй, ещё минут семь есть. Женщина снова задумалась (лучше бы за ножницами бежала!), заозиралась по сторонам и просияла улыбкой:
- Тут рядом полицейский! Вон, смотрите! У него наверняка должны быть ключи от наручников. Я сейчас…
О, чёрт! Она же всю округу на ноги поставит!
- Леди, не стОит!
Но сердобольная дамочка уже не слышала предостерегающих возгласов. Она куриной походкой семенила к так некстати идущему через стоянку копу. 
- Офицер! Офицер! Нужна ваша помощь!
- Да? – блюститель закона завертел головой. – Леди? Что…
- Тут ваша помощь нужна! – дама перехватила пакет на сгиб локтя и бесцеремонно потянула человека в форме к Импале. Сэм с отчаяньем поглядел в витрину магазина – Дин пока ничего не замечает. Но заметит! – Вот этого молодого человека в шутку пристегнули наручниками. Может, вы поможете?
- Что? – в салон заглядывают уже двое. Придётся стоять до конца.
- Да, сэр, тут мой брат пошутил… Вот, нет ли у вас ключей?
- Хм… Действительно. Дурацкая шутка. У меня с собой нет, только в машине. Ну, у тебя, сынок, и брат, - полицейский задумчиво потёр обширный живот явно пивного происхождения. – И тут ремень какой-то… Погоди, схожу что-нибудь подыщу. А вы, леди, можете идти, не смею вас задерживать. Спасибо за бдительность.
Женщина поскучнела, пожала плечами и направилась в сторону своего «Фиата». Не дали досмотреть. Хоть и не ахти, какое представление, но всё ж разнообразие…
Офицер снова почесал живот и зачем-то подёргал наручники. Зевнул.
- Пойду поищу…
- Только, пожалуйста, скорее! Он скоро вернётся! – взмолился Сэм. Дин уже  у кассы, в очереди.
- Что?! – живо заинтересовался коп. Ленивое равнодушие мигом слетело с него, как шелуха с луковицы. – Кто придёт? Что вообще происходит?!
Ой. Не нужно было говорить, что Дин скоро придёт.
- Тебя, сынок, часом, не похитили? И, может, избили? Откуда фингал?
Откуда-откуда…. Из бара! Суки, мало им было просто оглушить…
- Нет-нет! Я же сказал! Просто я хочу освободиться до прихода брата!
- Ну смотри… Постараюсь побыстрей…, - в голосе полицейского вновь появилась лень, дающая основание полагать, что «побыстрей» стараться он не станет. Подумаешь, глупые шутки. Вот если бы свободного гражданина США похитили и мучили…
- Ладно, признаюсь! Он меня опоил, похитил и избил! Освободите меня! Пожалуйста! Пока он не появился!
Коп снова заглянул в окно. Неуверенно поинтересовался:
- Шутишь? Или…
- Что здесь происходит? Офицер, вы имеете какие-то претензии к моему брату? – холодный, чёткий голос. Дин. Опоздал…. Если бы та тётка просто дала шпильку! Офицер резко выпрямился, в окне теперь видны только затянутые в тёмное сукно массивные ляжки.
- Вы брат этого молодого человека? – осведомился коп.
- Да. Что вам нужно? – Дин явно сердится. Лица не видно, но голос такой, будто старший брат едва сдерживается, чтобы не стереть в порошок копа, стоянку и самого непутёвого младшего.
- Извольте освободить своего брата. Эта ваша шутка – прямое нарушение «Декларации прав человека», статья…
- Освободить брата…, - голос сделался совсем уж нехорошим, резко-язвительным. – Шутка? Что он вам наплёл?
Сбитый с толку, полицейский заразился раздражением собеседника и перешёл со снисходительного на деловито-профессиональный «руки-вверх-вы-имеете-право…» тон:
- Извольте предъявить документы!
- Сейчас предъявлю! - Дин сердито распахнул дверь Импалы и нервозно зашуршал в бардачке, к которому столь упорно стремился Сэм. Попутно одарив брата колючим взглядом, Дин достал какие-то бумажки:
- Вот, смотрите! Наши документы! Томас и Алан Эмерихи! А вот справка!
- Ну-ка, ну-ка… Недееспособен… в связи с… психическим… шизоидно-реактивным… Тьфу, ну и термины! … прогрессирующим… Выдана…, - коп в замешательстве бормотнул ещё что-то неразборчивое, но Сэм не расслышал. Недееспособен? Б****! Что за справку выцарапал Дин?! Что за ***?!
- Да, именно. Он недееспособен. Я его опекун. Везу в клинику. Так что позвольте нам ехать.
-  Хм…, - коп кашлянул и перешёл на шепот, но Сэм всё же разобрал. – Так он у вас ненормальный?
- Да, авария. Ехал с девушкой на машине, не справился с управлением. Девушка погибла. А у него вот… крыша слегка того. Вы не думайте, он ничего, просто бывает, накатывает на него. Вот как сейчас, - голос Дина стал скорбным, трагическим. Дин замечательный актёр. А вот я теперь псих. У меня и справка есть.
- О-о-о, сожалею, - соболезнующее протянул полицейский. – Может, вам нужна помощь? Сопровождение там или ещё что?
Видать, легавый попался сострадательный, дико желающий помочь. Вот только каким образом, он сообразить не мог. Дин начал укладывать бумажки обратно.
- Спасибо, офицер, но в помощи нет необходимости. Тут недалеко. В О-Клэр клиника. Он что-то беспокойный сегодня, даже пристегнуть пришлось. Так что не нужно его лишний раз волновать. Спасибо. Теперь позвольте…
- Разумеется. Вам видней. Надо же, а по виду и не скажешь, что ненормальный…, - задумчиво проговорил коп и, видимо, полностью успокоенный, отвернулся и размашисто зашагал к супермаркету. Дин вздохнул и специально для уходящего, громко, с ласковым осуждением начал:
- Ал, ну зачем ты опять устраиваешь эти представления? Ты же пообещал доктору О'Коннелу, что будешь паинькой!
Полицейский дошёл до магазина и скрылся в его глубине.
- Дин, зачем ты меня идиотом выставляешь?!
- А ты не идиот?! Зафига ты всё это вытворял? Неужели тебя и на пять минут нельзя одного оставить? Послушай, меня твоё поведение задолбало! Мы возвращаемся к Бобби!
- Нет! Я не поеду. Не поеду. Отпусти меня!
- Б***! Опять начинается?!
- Нет. Нет. Мы должны ехать Эштон, Грин-Ривер, Долина трёх ручьёв! – обещание помочь, данное «матери-волчице», всплыло откуда-то из глубины сознания непонятным образом. Ведь действительно – мы должны ехать! Странно, но после произнесения этих слов стало чуть легче. Ровно настолько, чтобы устыдиться «представления». Но недостаточно, чтобы избавить от дикого, сродни жажде в пустыне, зуда, желания освободиться, сбежать, куда-нибудь деться.  Подальше от этой вонючей машины. Подальше от доводящих до исступления наручников и ремней, и справок, и копов, и… Чёрт, опять заносит. – Должны ехать в Эштон, Три ручья… Эштон…
- Сэм? Приятель?
- Эштон. Дин, нам нужно срочно ехать в Эштон, понимаешь?
- Нужно-нужно…, - колючие диновы брови сошлись на переносице, образовав острый угол. – Только, кажется, на сегодня мы уже наездились. Сэм, я сейчас. Я быстро.
Куда это он? Дин выскочил из Импалы и, вмиг преодолев парковку, нырнул в двери супермаркета. Вообще все движутся слишком быстро и скачками, как лягушки. Мельтешат перед глазами…. Очень скоро Дин вынырнул из своего заплыва обратно, с той же невообразимой скоростью приблизился к машине. Да не один, а опять с тем копом!
- …да, сэр. Всего лишь помочь дойти до мотеля. Что-то мы совсем расклеились…, - голос брата опять чужой – извиняющийся, нервный.
- Что я должен делать?
- Ничего особенного. Вы говорите, мотель рядом?
- Вон за тем углом.
- Отлично. Сейчас я его отвяжу, потом пристегну к себе, а вы подстрахуете.
- Ээээ, он буйный?
Это они меня обсуждают! Псих… буйный… И всё это по милости Дина.
- Дин, что случилось?
- Всё нормально, Ал, нормально. Нет, он не буйный. На всякий случай.
Дин потянулся через салон и наконец-то принялся за мои наручники. Свободен?
- Эй, не так резко! Давай, приятель, выходим. Да, выходим… Офицер?
- Да-да, я слежу.
- Ал, дай руку. - Ну и кто из нас здесь псих? Какой я ему «Ал»? Но это такая мелочь по сравнению с обретенной свободой! – Ал, будь умницей, дай руку.
Дин опять перешёл на этот показушный ласковый тон санитара психиатрической клиники.
- Вам помочь? – мужик в форме полицейского начинает раздражать.
- Нет. Всё. - Вот же ***! Ну и толку-то, если я теперь пристёгнут к старшему? Мы теперь смотримся, как придурки! – Идёмте.
Эти двое с обеих сторон, как конвой.
- Дин, куда мы идём?
- В мотель. Нам не мешало бы отдохнуть, ты не находишь?
Люди на нас оглядываются, солнце заливает асфальт, и тот густо «благоухает» гудроном, бензином и жжёной резиной. Странно всё-таки, что нас все разглядывают.  Жарко. Я всего лишь попытался скинуть куртку (но не получилось из-за наручников), а на меня уже смотрят как на главу мирового терроризма. Стойка регистрации. Ключ с биркой, коп довёл нас до номера, передал Дину белый бумажный пакет, неуверенно пожелал удачи и испарился. В номере чисто, просторно, прохладно.  Дин закрыл за нами дверь на замок и какую-то цепочку, потом освободил меня и пихнул к одной из коек.
- Снимай куртку, Сэм…, - он бухнул на стол пакет и вытянул из него бутылку минеральной воды и бумажный стаканчик. Затем обзор заслонила его весьма мужественная спина. Он с полминуты над чем-то колдовал, потом протянул мне стаканчик. – На, пей.
Вода. Вода оказалась как нельзя кстати. В горле пересохло, мерзкий привкус пыли и грязи. Да и жара располагает к жажде.
- Дин, мы должны ехать в Эштон, - готов биться об заклад, я совсем не это хотел сказать! Я хотел всего лишь поблагодарить за воду. Дин спокойно кивнул, выражение его лица – египетский иероглиф – расшифровке не поддаётся.
- Да. Сэм, знаю. Мы завтра поедем. Может, приляжешь?
Может, и прилягу, потому что спать хочется… Но сначала расставим все точки над «i».
- Пообещай, что завтра прямо с утра мы поедем в Эштон.
- Обещаю, - Дин вздохнул и начал выкладывать из пакета всякие вредные вкусности типа картошки фри и пиццы.
- И не привязывай меня больше, ладно?
- Не буду. Сегодня не буду. Ложись….
Потом он как будто бы разговаривал с кем-то по телефону… «Похоже, это было временное просветление… Сегодня… опять… Сбежать… в Аашери…»…
/Костерок тот же, только с прошлого заговора с «матерью-волчицей» комарья и мошкары здесь развелось немерено, и огонь чадит, сизый дым заставляет слезиться глаза, но почему-то совершенно не смущает весь этот гнус, нагло лезущий в нос, жалящий в беззащитную шею.  Так же непостижимо, почему он совершенно не беспокоит старую шаманку, опять отделенную от Сэма рваным полотном костра…. Она посасывает трубку с видом насмешливым и снисходительным.
- Не очень-то тебе и хорошо, если тебя так эта мелочь донимает…, - роняет «мать».
Сэм замотал головой, что должно было означать полное непонимание сказанного, а так же хоть на миг отогнать несносное комарье.
- Я имею ввиду твоё физическое тело, а не этот образ на Тропе снов.
Но Сэм не понял и после такого «развёрнутого» пояснения, и «волчица» продолжила:
- Твоему реальному телу плохо, и оно посылает тебе соответствующие сны. Понимаешь, этих комаров нет. Когда я создавала эту поляну, насекомых я на ней разводила, - мать-волчица сегодня особенно живописна: лицо размалёвано белыми и красными полосами, седые волосы собраны ленточками в целую копну мелких косичек. – А если их нет, то их нет!
Она махнула рукой, и мошкару как ветром сдуло. Десяток особо настойчивых комаров сердито зажужжал, но она оглядела насекомых так строго, что те испарились прямо в воздухе.
- И пока я здесь хозяйка, я не позволю, чтобы мои гости страдали. Так лучше?
Сэм глубоко вздохнул: - Да, пожалуй. Спасибо.
- Я вижу, у тебя не очень получается удерживать на привязи своего внутреннего зверя?
Парень сообразил, что шаманка имеет в виду «ломку». Откуда она знает?!
- Да. Не очень…
- Хочу тебе немного помочь. Сколько дней пути осталось?
- Дня четыре, наверно…, - при хорошем раскладе и «приличном» поведении.
- Это очень хорошо. Попробуй жевать мудрый корень… Что ты делаешь?!
Сэм испуганно вскочил – костерок снова зачадил, широко лизнул землю и взметнулся высоким столбом. Со всех сторон пополз глубокий мрак, опять заклубилось, мерзко запищало комарьё.
- Что ты делаешь?!
Сэм ничего не делал, он в панике замер, пытаясь понять, что же происходит. Что за стены вырастают со всех сторон? Почему над головой нависает потолок, затянутый паутиной, и качается грязная лампочка? Свет тусклый, липко-желтый, бросает грязные пятна на дощатый пол, заваленный шприцами, окурками и пустыми бутылками. Под рёбрами жестко…
- ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ?! ПРЕКРАТИ!
…и воняет грязным телом и блевотиной. Сейчас придёт кто-то из НИХ… а Дин уже не придёт. ОНИ убили Дина, потому что мы им мешали. Никто не придёт…/
Дин подождал примерно полчаса, пока снотворное, крепко замешанное в минералке, на мелкого подействует.  Потом стянул со сладко сопящего Сэма ботинки, перекусил, поговорил с Бобби и отправился по делам. Смесь убойная, будет действовать гарантированно ещё часа четыре, часы же показывают шестнадцать-пятнадцать. Нужно подогнать Импалу к мотелю….

– Что это должно значить? Какое-то растение?
- Наверно. Она не объяснила. Всё так внезапно закончилось… И сменилось… Вот, - беспомощный взмах рукой.
Понятно. Сменилось тем, отчего Сэм сейчас взъерошенный, испуганный и даже… жалкий. Теперь сильнее, ярче ощущается, что он МЛАДШИЙ. Оберегать и заботиться…  Не справился. Никакого  прощения – оно уже не поможет. Всё уже случилось, перечеркнуть собственную фатальную ошибку  невозможно, как невозможно …и… Бобби сказал, что наркоманы редко когда возвращаются к нормальной жизни, а ещё реже  не соскакивают потом обратно. Наркотик – вечное искушение.
- Я попытаюсь разузнать, что это за корень. А ты ложись. Я буду рядом. Я больше никогда не уйду.
- И не противно тебе? – Сэм послушно лёг, отвернулся к стене, крепко обнимая подушку. Совсем как ребёнок – мягкую игрушку. Помнится, мелкий лет до семи не ложился в постель без своего плюшевого мишки.
- Противно? Ты о чём?
- А мне вот противно. Я, кажется, превращаюсь в животное. Как ты меня терпишь? Вот сегодня…. Я знал, что совершенно глупо было пытаться сбежать, но ничего не мог с собой поделать…
- Это закончится. Мы найдём выход. Всё. Спи. Положись на меня.

Следующий день был сереньким, печальным и совсем не жарким, как того опасался Дин. К тому же к полудню, когда охотники миновали границы О-Клэр (Дин решил не останавливаться, раз пока всё – тьфу-тьфу – спокойно), стекла заплакали дождём.  Сэм угрюмо оглядывал тоскливые пейзажи, а потом и вовсе уткнулся лбом в изголовье переднего сидения и, наверно, заснул. Во всяком случае – затих. Дин боролся с дремотным ощущением уплывающего сознания ещё с утра. Пока побеждал. Но всё же стоило таки лечь вчера (то есть – уже сегодня) спать пораньше. Сегодня Дин планировал остановиться на ночёвку в первом попавшемся населенном пункте часиков в шесть вечера. Или лучше – ехать до упора? И так отстали от графика, не уложимся в пять дней. А  потом приедем и – опля! – никакой шаманки, никаких индейцев, и всё без толку.
Дождь забарабанил просто устрашающе, небо окончательно заволокло, пьяные разводы на стекле – и общее устало-унылое настроение. Дворники вяло отмахивались от льющегося сверху наказания за какие-то их прошлые кармические грехи, а Дин, в который раз со вкусом зевнув, полез в бардачок за картой. Следующий населенный пункт… Ветка «В»… Кэрнс… Там и заночуем. Это получается миль пятнадцать ещё. Темнеет в этих широтах рано, вот и сейчас уже смеркается, свет фар тонет в слезящемся полумраке впереди метрах в десяти перед машиной. Нужно проехать эти пятнадцать миль, устроить Сэма, а самому заглянуть в аптеку. Попробовать отыскать этот самый  «мудрый корень». Только что-то охотнику подсказывало, что никакого корня он в Кэрнсе не найдёт. Поскольку ещё в аптечном киоске Аашери, куда парень заглянул, логично рассудив, что пресловутый корень - скорее всего лекарственное растение, фармацевт уставилась на него как на сумасшедшего. Заявила, что у них приличный магазин, а со всякими корнями – это ему к знахарям и прочей нечисти. Впрочем, поживём – увидим.
/… И не больно… И не страшно… Спокойно-спокойно и очень уютно. Может, не стоило так уж сопротивляться уколу? До него жизнь казалась адом. Теперь я вижу, что она рай. Хочется только, чтобы это блаженно-расслабленное ощущение парения, полной свободы никогда не заканчивалось.  Немного беспокоит… слегка настораживает то, что ОНИ сказали – Дин мёртв. Самую малость. Об этом можно подумать позже. Ещё всплывает странная фраза, оброненная одним из мучителей. «Кого мы будем предъявлять потом?» Понятно, что она как-то связана со мной. Это меня будут «предъявлять». Интересно, кому? Нет, не интересно. Кто-то из НИХ слоняется по комнате серой, невзрачной тенью. Это тот, второй, который держал, пока белоглазый колол. На нём черная куртка. Плечи широкие, профиль грубый, будто вырубленный топором из первой подвернувшейся под руку чурки. Ходячий шкаф – нечто среднее между Халком и гориллой. Но лицо его окутывается дымкой, лампочка под потолком отчего-то раскачивается, за стеной – глухой гул голосов, который сейчас не раздражает и даже кажется приятным, успокаивающим. Халк шуршит чем-то в углу, переворачиваться на бок, чтобы посмотреть – лень. Похоже, мусор сгребает.
Потом в комнате появляется ещё один персонаж этого насквозь фальшивого спектакля – смутно знакомая (откуда?), очень красивая блондинка. Вот её удаётся разглядеть во всех подробностях – прямой тонкий нос, пухлые губы, неожиданно тёмные, почти чёрные  бездонные глаза, тоненькая золотая цепочка на шее, затейливая подвеска в виде увитого плющом кинжальчика покоится меж двух пышных холмиков в слишком глубоком декольте. Ангел Тьмы. Кажется, за спиной у девушки даже колышется пара крыльев тёмно-синего шелка. У её плеча маячит «горилла», еще более безобразный в сравнении с ее неземной красотой. Девушка склоняется надо мной, брезгливо поджимает губы и морщит носик (просыпается слабый стыд – от меня, наверно, жутко несёт) и колдовским грудным голоском сообщает:
- По-моему, он уже готов. Завтра.
А вот от неё пахнет замечательно – сладковато терпкиЙ, свежий аромат яблок и лаймов.
Потом она ушла, но запах остался. От стены раскинулся  тропический сад – апельсиновые деревья, пальмы, а где-то рядом шумит прибой, всё хорошо, только жарко и пить хочется…
- СЭМ, ИДИ КО МНЕ…
…Что ж, никто не мешает побродить в прохладной тени деревьев, возможно, отыщется и стакан воды…
- СЭМ, СОСРЕДОТОЧЬСЯ. ТРИ РУЧЬЯ, ЭШТОН. ИДИ КО МНЕ!
Сквозь разноцветные декорации Лазурного берега проступают язычки костра. Внезапно возникает понимание того, что и комната, и сад – это всего лишь сон. Только и костёр – тоже сон. Сон во сне.
- НУ ЖЕ, СЭМ. МНЕ СРОЧНО НУЖНО С ТОБОЙ ПОГОВОРИТЬ! Иди ко мне!
Это мать-волчица. Совершенно точно! Ей нужно поговорить. Но как до неё добраться, если вокруг по-прежнему фруктовые деревья южного побережья? Пытаюсь сосредоточиться на воспоминаниях о костре и сидящей около него шаманке, её расшитых бахромой и бусинами причудливых одеяниях.  Почти получается – деревья исчезают, темнеет.
- Правильно! Иди! Ближе!
Но – «выйти» не получилось. Кто-то затряс за плечи/
- Приехали, Сэм. Просыпайся!
- Что? Дин?
-Да, приятель, приехали. Ну, ты и соня – уже минут пять тебя трясу.
- Где мы? – за стёклами Импалы начинается чернота глубокого вечера.
Дин оставил плечи младшего в покое и полез в бардачок за деньгами, документами и кредиткой.
- Мы в Кэрнсе. Добро пожаловать в «Пляшущую корову», - слева, метрах в двадцати от машины ровно горит фонарь над входом в придорожную гостиницу.
- Что? – удивлённо приподняли брови Сэм.
- Это гостиница так называется. Ещё бы «коровьим бешенством» обозвали, - неловко пошутил Дин. Но мелкого юмор брата не впечатлил. Он пробормотал себе под нос нечто невнятное типа «калиюга»… новое ругательство?... и поинтересовался:
- Мы здесь заночуем?
- А ты против?
- Нет. Сон странный…
- Что за сон? – Дин закончил археологические раскопки в бардачке, распихал бумаги по карманам и потянулся отвязать сэмово запястье. – Ты как? Не будешь сегодня устраивать представлений?
- Нет. Честно. Мне снилось…
- Вот что - расскажешь в номере, хорошо?
- А…. Да… Хорошо, - Дин дотянулся до запястья младшего и ловко щёлкнул наручниками. Взъерошенный после сна в неудобной позе (Дин не понимал, как вообще можно было заснуть, уткнувшись лбом в переднее сидение), слегка заторможенный Сэм, едва получив свободу, принялся растирать затёкшее запястье.
- Ну, идём, - Дин торопливо выскользнул из машины и умудрился оказаться у задней дверцы Импалы раньше, чем Сэм успел эту дверцу распахнуть. Нет, Дин, конечно, доверяет честному слову младшего не устраивать представлений… Однако… «Доверие-но-проверие». Сэму стало стыдно.  А Дин, кажется, сообразил, что брат его «раскусил», виновато опустил глаза и неопределенно пожал плечами, будто извиняясь. – Пошли.
Двадцать метров, отделяющих двери Импалы от дверей гостиницы, браться прошли плечо к плечу, при чём Сэму явственно представлялось, как старший борется с желанием вцепиться в его ладонь и не отпускать. На всякий случай.
Вывеска заведения с мрачнейшего вида упитанной коровой, отплясывающей нечто истеричное, вызывала у Сэма тягостно-смутную тревогу. Он бы точно не позволил такому «художеству» стать визиткой какого бы то ни было мотеля. И это не считая названия. Хотя, возможно, это только сэмовы ассоциации, а Дину, например, «Пляшущая корова» понравилась…
А Дину действительно нравилось. И этот смешной фонарь в форме коровьей морды, и чистенький холл, и симпатичная брюнеточка с примесью азиатских кровей за стойкой регистрации, и – и это самое главное – выглядящий почти здоровым и почти вменяемым (разве что невыспавшимся) Сэм. Спокойный, без «приключений» и эксцессов день привёл Дина в ровное, умиротворённое настроение.  Впервые показалось, что впереди будет ещё свет, что «завтра будет лучше, чем вчера».
- Пожалуйста, один номер с двумя кроватями, - кивнул охотник заулыбавшейся было при виде двух симпатичных парней молоденькой регистраторше. Та поскучнела и разочарованно опустила взгляд в книгу записей. Равнодушно уточнила:
- А если номер с одной кроватью, но очень широкой? Устроит?
Как всегда… Но сегодня Дин решил не сердиться:
- Мы, конечно, братья, но пока у нас с Алом не такие … близкие отношения, - кивнул он на залившегося краской Сэмми и белозубо улыбнулся. – Поэтому не устроит.
Девушка секунду колебалась, а потом всё же растянула яркие губки в «я-почти-поверила, ребятки»-улыбке:
- Ох, извините. Тогда – 13«Б». Там не очень уютно, но сегодня так много постояльцев. Только два номера и осталось. Кредитка или наличные?
- Кредитка. А почему не очень уютно? И почему много постояльцев?
- Ну, 13«Б» у нас запасной, там редко кого селят. Да и номер – 13. Не всем нравится. – охотно, бойко и лживо пояснила девушка. Дин внутренне приготовился к ободранным стенам, битым стёклам и койкам без простыней. Сойдёт. – А постояльцев много… Вы не знаете? В соседнем городе – Су-Фолксе, «Самая последняя Осенняя ярмарка» штата. Я думала, вы тоже туда едете?
- Нет, у нас другие дела.
Дин подхватил скользнувший по стойке ключ от номера и окинул Сэма тревожным взглядом. Мелкий стоял с задумчивым видом, как бы к чему-то прислушиваясь или что-то вспоминая.
- Ал?
- Ээээ… Да-да, идём.
12 «А»… 12 «Б»… 13 «А» (дверь забита досками… Эти постояльцы из номера уже не выйдут… Мда…) 13 «Б». Пришли. Ключ долго не хотел залазить в замочную скважину, явно намекая на древность происхождения замка, но в конце концов поддался настойчивым уговорам и соизволил впустить новых жильцов. В номере, вопреки самым  худшим предположениям старшего Винчестера, оказалось очень даже ничего. Конечно, неизбежная картинка с коровами на стене и на окнах шторки с теми же бурёнками, но всё мило и цивильно. Сумку – на стол, мелкого – накормить и уложить спать.
Мелкого… Мелкий замер на пороге с испуганно-растерянным видом и заходить в номер вроде не намерен.
- Что случилось? Заходи уже.
- Мне здесь не нравится….
Не нравится? На «малыше» лица нет – побелел, как полотно, судорожно цепляется за косяк, явно собираясь осесть на пол.
- Эй, приятель, да что с тобой такое?! – Дин отставил пакет с гамбургерами и спешно подхватился к Сэму.
- Идём. Иди на кровать. Ну, не нравится, но один-то раз переночевать можно?
- Здесь такой запах…, - Сэм позволил увлечь себя к одной из коек и неохотно опустился на красное одеяло. Примолк, соображая, и тихо закончил: - Кто-то умер. Ты не чувствуешь?
- Нет. – Это что-то новенькое. Раньше Сэмми фантомные запахи не преследовали. – Ты хорошо себя чувствуешь? Приляг, а я пока достану нам перекусить. Пиццу будешь?
- Я не голоден.
Ещё лучше.
- Мы сегодня не обедали. Помнишь?
- Ага. Мне здесь не нравится.
- И что, мне сходить попросить переселить нас с тобой в «номер с одной кроватью, но очень широкой»? – настроение стремительно портилось. Намучаемся мы ещё с Сэмом. Тот равнодушно качнул головой:
- Просто здесь пахнет смертью.
Дин нахмурился. Сам он определенно ничего подозрительного в номере не ощущал. Или это новые экстрасенсорные способности мелкого? И как может пахнуть смерть? Она ведь всегда разная – то горько-солёная, то угарно-удушливая, то склизкая, как пальцы зомби. Дин так ничего и не понял, с минуту поразмышлял над тем, стоит ли ещё поуговаривать Сэма поужинать, потом плюнул на эту затею и полез в потайной карман дорожной сумки за упаковкой растворимых таблеток снотворного. Вчера одна из них обеспечила Дину пять часов отдыха и возможность уладить насущные дела. Кстати…
- Сэм, про какой сон ты хотел мне рассказать?
- Наверно, это не важно, но я вспомнил ещё одного из НИХ…., - тускло ответил Сэм.  – Из тех, которые меня похитили. Черноглазая блондинка.
- Женщина? – Ещё и женщины? Неприятно. Но тоже запомним. Черноглазая блондинка. Таблетка шипит в минералке, но будем надеяться, что мелкий опять не почувствует в солоноватой жидкости  привкуса горечи лекарства.
- Да. Молодая и очень красивая…, - воспоминания стремительно улетучивались. Сэм определенно помнил, что блондинка была очень красива, но вот описать не мог. Отложилась только подвеска её – кинжальчик. Но это ведь не примета. А Дин как раз об этом и спрашивает.
- Какие-то особые детали? – склонившись над столешницей, Дин чуть потряхивал стаканчик, чтобы таблетка окончательно растворилась.
- Я всё забыл…, - в голосе мелкого – отчаянное желание вспомнить.
- Не волнуйся. Мы их найдём. Пить хочешь?
- Не надо их находить. Я не хочу…
- Так будешь пить?
- А что у тебя там? Минералка? Да…вай…, - голос мелкого сошёл на нет. Дин обернулся… И как раз вовремя, чтобы успеть подхватить сползающего на пол у самой койки, судорожно цепляющегося за её край  брата. Стеклянный взгляд в пустоту, тяжелое дыхание, гримаса боли на лице – видение, дьявол его побери!
/… Тёмные шторы мешают как следует разглядеть происходящее. Но на стене – знакомая картинка с коровами. Этот самый номер. Что-то в нём изменилось. Кажется, стол не так стоит, или кровати… В комнате кто-то есть. Да, наверно, двое. Кажется, один в углу, на стуле… Другой где-то слева… Не видно. Переговариваются… На повышенных тонах.
- Мне лично он больше не нужен. А держать его на «поводке» вечно я не собираюсь. Он сильно тянет энергию. Если он тебе нужен – «веди» сам! – немного, самую малость истеричный и весьма сердитый женский голос.
- Это слишком нерационально! Он ещё может пригодиться! – мужчина почти кричит, но чувствуется, что он не вполне уверен, что он вот-вот сдастся под напором возмущённого:
- Нерационально выматывать меня твоими «щенками»! И – не смеши меня! Кому может пригодиться этот краснорожий дегенерат?! Всё, я умываю руки! – женщина шипит, как дикая кошка.
- Но… Руби… Не здесь же! – всё, мужчина уступает и пытается выйти из спора с наименьшими потерями.
- Мне плевать! Я его спускаю с «поводка»! Я устала! – женщина торжествует. Рывком подымается о стула, в слабом свете от окна её волосы переливаются платиной. – Отпускаю!
- Но… Не здесь… Здесь полиция…
- Положись на меня… Обычное самоубийство. - Женщина отворачивается к столу, роется в сумочке. Что-то маленькое, холодно блестящее…. Лезвие бритвы.
- Самоубийство?! Руби, ты гений!
- Всё схвачено… - женщина долго что-то бормочет себе под нос, потом разворачивается и небрежно кивает кому-то… третьему. Только сейчас обнаруживается, что в комнате есть кто-то ещё. Безмолвный свидетель спора. Тихо сидит на кровати… ТОЙ САМОЙ КРОВАТИ, не обращая никакого внимания на бурную перепалку. - Эй, ты! Подымайся!
Медленно отрывается от койки. Делает два неуверенных шага… Молодой мужчина…
- Бери лезвие! Садись… - женщина, Руби, подпихивает парня к стулу, на котором недавно сидела сама. Он послушно садится, безвольно опускает ладонь с неловко зажатым лезвием на колено. Женщина, склонив голову чуть набок, критически оглядывает его пару секунд. Кивает каким-то своим мыслям…
- Режь вены!
Так же заторможено, без тени сомнения мужчина подымает ладонь, поудобней перехватывает бритву… Короткий взмах… На меднокожем лице не отражается ничего – ни боли, ни страха, абсолютная пустота… По светлой рубахе расплывается бордовое пятно….  Рука обессилено, плетью падает вдоль тела, окровавленное лезвие с негромким усталым звоном исчезает в глубокой тени под стулом… Женщина довольно шепчет:
- Как же хорошо…. Как же легко… Оооох…
Из тёмных раскосых глаз парня исчезают последние искры жизни…/
- Сэээм! Сэмми! Приём! – Дин всё пытался перетащить мелкого на кровать, но «мелкий» оказался очень даже не мелким. Скорее… Вот же вымахал, жираф! Невнятное мычание… Нервный рывок, мотание головой…
- Дин? – усердно трёт глаза.
- Видение? – кивок и попытка подтянуться на койку. – Что на этот раз?
- Здесь убили… Или убьют… Нет, наверно, убили… Не знаю…. – Сэм диковато огляделся по сторонам. – Здесь, в этом номере убили человека….

Мелкий опять «уехал» с таблетки снотворного почти моментально. Если на него и наркота так действует, то немудрено, что «ломает» так сильно. Наверно, у людей с настолько расшатанной психикой зависимости очень быстро возникают. Ещё и непонятные паранормальные способности брата… Дин всегда подозревал, что все эти видения в конце концов превратят Сэма в конченого психопата. Пусть отдыхает. А мы пока подумаем, что все это может значить… Женщина, мужчина… Парень-индеец, режущий себе вены. И этот номер. Сэм говорил, здесь пахнет смертью.
Значит, вот почему номер 13 «Б» «неуютный». Кому ж приятно селиться в комнате, где человек себе вены порезал. Как бы порастрясти эту регистраторшу на подробности? Впрочем, это уже дело техники…. Дин в задумчивости дожевал кусок пиццы, глотнул пива. Сам факт того, что, возможно, на этом самом стуле и покончил с собой несчастный краснокожий, Дина не слишком смущал. Умер и умер. С кем не случается рано или поздно? Дина волновало другое – понятно, что неспроста вся эта дрянь Сэму привиделась, и что каким-то боком всё это увязывается с проблемами клана Волков. Но вот каким? Индейцев похищают и, судя по описаниям шаманки и видению Сэма, превращают в послушных, готовых на всё марионеток. Похоже на зомбирование, только зомби – ходячий мертвец, а вот «цветной» горемыка был очень даже жив. Ну, до того, как его заставили наложить на себя руки. Приказали… Какое-то психическое принуждение? Гипноз? Возможно…
Но хватит засиживаться! Вряд ли в Кэрнсе так уж много круглосуточных аптек, а уже половина девятого. Потом пообщаться регистраторшей и спать. Завтра нужно выехать как можно раньше.

Су-Фолкс с его шумной и душной Осенней ярмаркой и кучей восторженных фермеров со всего штата, невнятный пыльный Бэрри, суровый Бисмарк, Пирр, Калледжо и ещё парочка довольно крупных городов, бесчисленное множество мелких деревушек, придорожные заправки - следующие три дня пролетели быстро, почти незаметно, в мелькающих за стёклами хвойных и золотеющих лиственных рощицах и пролесках. Сэм держался молодцом, но Дин прекрасно понимал, чего ему это стоило, а пару раз ловил в зеркале заднего вида совсем уж безумные, замученные взгляды. И тогда парни спешно останавливались в ближайшем мотеле и «пережидали»…. Вечерняя таблетка в минералке начала превращаться в ритуал, и Сэм уже разобрался, что к чему, сообразил, что спокойный крепкий сон приходит не просто так, но молчал. Зато Дин больше не пристёгивает наручниками к кровати, а значит – почти доверяет. А на третий день Дин перестал пристёгивать и в машине. На четвёртый, с утра, даже решил «поощрить» младшего и взял Сэма с собой в магазин.
Кажется, дело было в Ричмонде, или что-то типа того. Какое-то такое гордое название для совершенно провинциальной дыры. И магазин – даже не минимаркет, а обычная деревенская лавка. Да ещё – очередина из пяти человек. А тётка-продавец необъятных размеров движется-колышется так медлительно и с таким достоинством, что затянуться процесс закупок может ещё лет на сто. Сэм сначала лениво оглядывал пыльные витрины, где бутыли с овечьим мылом соседствовали  с хм… женским парфюмом (всё правильно – явления одного порядка), а потом отошёл к окну и разглядывал происходящее на стоянке с таким вниманием, будто там, по меньшей мере, Второе Пришествие случилось. Наконец, очередь дошла и до Дина, продавщица соизволила облагодетельствовать покупателя парой бутылок пива, тёплой минералкой и почти свежей (навскидку – определенно, Нашей Эры, примерно первого века) пиццей. Так же Дин рискнул потратиться на пару гамбургеров (свечку в церкви поставим, если живы после них останемся) и сморщенные плоды коричневого цвета, именуемые почему-то яблоками. Но до ближайшего «цивилизованного» городка было ещё ехать и ехать, а голод, как известно, не тётка. Перекусили охотники прямо в машине, потом поизучали карту, прикинули, что ехать ещё примерно полтора дня – мелкий прям расцвёл, когда выяснилось, что уже совсем чуть-чуть осталось -  и Дин повёл Импалу по ухабистой дороге на юго-запад. Утреннее солнце слепило глаза, в воздухе поблёскивали осенние паутинки…
- Дин! Диииин! – старший Винчестер аж вздрогнул, года Сэм заорал на весь салон, да ещё вцепился в плечо брата. – Останови!
Дин дернулся и скорее от неожиданности вжал что есть силы педаль тормоза.
- Ты чего, сдурел?! Я ж чуть от инфаркта не сдох!
Но мелкий не слушал. Он возбуждённо тараторил:
- Ты видел того парня?! Слева?! Парня!
Вроде был кто-то метров триста назад, но Дин не особо приглядывался.
- А что? – сердце продолжает биться где-то в горле. Если честно, Дину показалось, что… Короче, что у Сэма опять нелады с головой.
- Это ОН! Халк! Этот, блин, из комнаты!
- Сэм, а если помедленней? И поспокойней? – с большим трудом, но всё же удалось добиться от младшего толкового объяснения такого дикого возбуждения. Оказывается, парень, переходивший дорогу, показался Сэму знакомым по времени, проведенном в плену. Он уверял, что это один из тех, кто колол ему наркотик. Показалось, наверно. А ещё утверждал, что парень тоже его узнал. А вот это уже явный бред. Откуда бы этой твари здесь взяться? Но Сэм был так настойчив, что Дин в конце концов сдался и согласился повернуть назад. Они проехали чуть не до самого магазинчика, но, разумеется, никакого «Халка» не обнаружили. Через полчаса уговоров Сэм согласился, что да, наверно, показалось, но окончательно не успокоился и долго ещё ёрзал на заднем сидении, приникнув к окну. Следующим местом остановки, уже глубоким вечером, был намечен Кэнвил. Последняя ночёвка, а там и до Эштона рукой подать….

Шепча под нос ругательства – какая-то девица, явно нарываясь на скандал, пыталась всучить ему десять флакончиков некоего подозрительного суперсредства хрен знает, от чего – Дин вышел из супермаркета. Неужто охотник так похож на деревенского лопуха, что его пытаются заставить выложить деньги за помои в блестящих скляночках? И вообще, какие, к чёрту, промоутеры в десять вечера? Такие девчонки (а девчонка, кстати, ничего, симпатичная) уже в четыре часа дня сваливают  домой, а в десять – стакан молока и баиньки. Или, может, теперь рекламные акции проходят круглосуточно?
За дверями магазина начиналась чуть подсвеченная далеким одиноким фонарём темнота. Импалы не видно – её заслонил чей-то фургон, да и, в целом, за те двадцать минут, что Дин проторчал в магазине, отмахиваясь от приставучей девицы и героически пытаясь, несмотря на все отвлекающие факторы, сообразить им с Сэмом что-нибудь на ужин, машин на стоянке значительно прибавилось.
Сэм остался в Импале. Он задремал, и Дин решил его не будить, рассчитывая «поднять» непосредственно у мотеля в другом конце города… Эти паразиты подогнали фургон вплотную к чьей-то почти идеальной «Мазде», пришлось обходить через всю стоянку, ныряя между «фордов» и «джипов».
Импала дожидалась хозяина там же, где тот её оставил. Голубоватый свет уличного фонаря серебрит её лакированные бока, лобовое стекло, играет на… распахнутой дверце…. Что за… Сэм спал, дверь была заперта. Что за…? Где Сэм?! Не веря собственным глазам, всё ещё глупо надеясь, что ошибся, Дин, как безумный, ринулся к Импале.
- Сэм!  - Пусто. Может, он просто решил проветриться, вышел…. И оставил дверь открытой? – Сэм?
Нет, он, наверно, проснулся и пошёл искать старшего брата. Конечно, пошёл в магазин…. Но дверца открыта!

Логика – это одно, а вот эмоции… Чувствам не прикажешь, как не прикажешь и болезненно-яркому воображению заткнуться и не подсовывать опять живенькие такие сценки. Вот, например, блаженная улыбка на сэмовых губах, и безмятежно-слепые, широко распахнутые глаза с бездонными провалами зрачков брата. Мёртвого. Чёрт! Никто не умрёт! Кроме парочки, или сколько их там, «плохих парней». Да, ещё Сэм говорил про какую-то платноволосую суку….
Едва переступив порог мотеля, Дин послал нафиг всю выдержку, что не позволяла ему мчаться в номер на всех парАх, и буквально полетел к заветной двери. Чуть не сбил с ног какую-то девицу откровенно «ширпотребного» вида, та отреагировала не вполне адекватно – мурлыкнула нечто томное и попыталась прижаться к охотнику всем телом. Видать, решила, что раз уж такой красавчик встретился на её зигзагообразной траектории (от девицы за милю несло дешевым бренди), то это подарок судьбы, и следует продолжить «общение». Дин, к сожалению, так не считал, сейчас он готов был горы свернуть, а не только такие вот сомнительные преграды. И женский пол его интересовал в данный момент меньше всего. Особенно женский пол в таком виде. Поэтому возмущённая людской холодностью девица осталась далеко позади – размышлять о бренности всего сущего, а Дин метеором пронёсся через заплеванный коридор и притормозил только у двери. Тут опять проснулась осторожность, именно она заставила прислушаться, затаив сбившееся дыхание… Ничего, кроме красноречивых охов-вздохов за стеной соседнего номера не обнаружилось… И дверь открывать не рывком, торопясь увидеть Сэма. А медленно…. Ожидая увидеть…что? Ничего, кроме долговязой фигуры под грязно-бежевым одеялом на койке. Больше ничего. Именно это и называется паранойя.
Сэм уткнулся носом в подушку? и непонятно, то ли спит, то ли просто отдыхает. Если спит, может, лучше не будить?
- Сэм?
Невнятное бормотание. Не спит.
- Я принёс поесть.
- Хо...рошо. Сейчас. – Сэм оторвался от подушки и неловко попытался принять горизонтальное положение. Зашипел от боли и старательно (губы как неживые – неповоротливые и совсем не слушаются), с расстановкой сообщил. – Я…. наверно, не буду… есть. Не хочется. Только пить. А ты перекуси, и поедем.
Поедем. Самое важное слово во всей приключившейся кутерьме – «поедем». Индеанке нужно, чтобы охотники приехали в Эштон. «Неуловимые мстители», наоборот, прямым текстом заявляют, что ехать к Грин-Ривер не нужно, и пусть «парни возвращаются, откуда приехали». Вопросов в связи с этим возникает куча. Как-то – что такого ценного запрятано в этом сраном Эштоне? Что происходит с долбаными индейцами, так их разэтак? Какое отношение к дельцу имеет Сэм? И – внимание! – главный вопрос – куда в чертовой свистопляске приткнуться Винчестерам? Так, чтобы обойтись по возможности без потерь, или хотя бы огрести поменьше. И ещё – любопытнейшая гипотеза. Возможно ли, что похитители Сэма и замешанные в исчезновении индейцев господа (если таковые имеются) – одни и те же лица? Или просто – чреда случайностей, пустых совпадений? Тогда напрашивается неизбежный вывод о том, что, дорвавшись до Долины трёх ручьев (при большом старании), Винчестеры рискуют напороться сразу на две недружественные группировки с туманными целями и прекрасно поставленной системой слежения. Не хотелось бы. Повернуть назад? Сбегать – не в традициях охотников…. Выбор за Сэмом.
- Сэм, у меня к тебе серьёзный разговор. Ты как, способен выслушать? – спросил мелкого Дин, одновременно подавая брату пластиковый стаканчик яблочного сока. Парень вздрогнул, мигом возвращаясь из мрачных раздумий о «грядущее» в такую же мрачную действительность. Тоскливо кивнул:
Пока – да.
- Это насчёт Эштона. Может – ну его к чёртовой матери?
Винчестер-младший от удивления чуть не расплескал сок по постели. Эмммм… Пожалуй, начать следовало иначе.
- Короче… Мы по уши в дерьме, - попробовал Дин подойти с другого бока. И сообразил, какую глупость сморозил, раньше, чем Сэм, ехидно скривившись, едко прокомментировал:
- Да. Знаешь, только сейчас заметил.
Во всяком случае, к младшему вернулась ирония. Уже хорошо. Затягивать, придумывая третий вариант вступления, было бы преступной тратой времени.
- Сэм, нам угрожают. То, что с тобой сделали вчера – это было предупреждение. В следующий раз пообещали тебя убить. В случае, если мы всё-таки поедем в Эштон.
Сказать, что Сэм выглядел изумлённым – значило не сказать ничего. Он бледнел по мере того, как до него доходил смысл только что сказанного, и так стиснул на пластике стаканчика пальцы, что тот жалобно хрустнул и прогнулся. К счастью, он был уже пуст, и только поэтому Сэм избежал участи быть облитым.
- Это ОНИ? ОНИ?! – одними губами выдохнул мелкий.
- Я не знаю, Сэм. Не знаю, кто это делает, зачем, и почему именно мы попали под раздачу. Всё, что я знаю о них – они отлично осведомлены о наших передвижениях. И я…, - в этом признаться было труднее всего. Почти как покаяться в злоумышленном поджоге сиротского дома. – … не могу тебя защитить.
Почти прошептав последние слова, Дин робко поднял глаза на младшего брата, ожидая слов обвинения и обиды. Но Сэм будто и не услышал последней фразы. Напряженно, как если бы от этого зависела его жизнь, вглядывается в пространство за плечом брата.
- Подожди… Я тут не сразу сообразил… Как… ну, в какой форме… С помощью…, - Сэм окончательно запутался, пытаясь сформулировать вопрос. – Чёрт, ну, каким образом они держат с тобой связь?
Да, правильно, с этого и нужно было начинать. Несмотря ни на что котелок у мелкого варит.
- Записки…, - Дин полез во внутренний карман куртки, радуясь своей предусмотрительности. Две последние должны лежать в кармане, а самая первая – в бумажнике. – Чертовы записки…. Вот, гляди. Эту я нашёл приколотой к твоей рубашке, когда забирал тебя из того гадюшника. Когда всё только началось. - Даже и не глядя, Дин смог бы процитировать содержание записки. «Если интересно, это был героин. Но ведь ты будешь любить Сэмми и таким, Винчестер?»… По спине непроизвольно побежали мурашки. Дин в деталях помнил не только содержимое бумажонки... – Вот эту нашёл вчера. То есть уже сегодня. Опять в твоей куртке. А вот эту – только что, на лобовом стекле Импалы.
Три неопрятные, потрёпанные бумажки. Сэм смотрел на них так, как если бы они могли внезапно обернуться ядовитыми кобрами и укусить. Но всё же рискнул перехватить среднюю - предпоследнюю – и озадаченно нахмурился, пытаясь разобраться в размытых палочках и завитках. Странное, двойственное ощущение… Как бывает, когда ты давно что-то знаешь, но вот – вылетело из головы. Забыл.
Тревожное ощущение нарастало, сознание упрямо пыталось выцарапать далёкое и, пожалуй… да, чужое воспоминание. В тот самый момент, когда, кажется, воспоминание удалось зацепить (а ещё – понять кое-что очень важное, о чём необходимо сообщить Дину), листок вдруг выскользнул из ставших тяжелыми и неповоротливыми пальцев. Виски привычно-ненавистно сдавило… Мелькнуло удивление – второе видение за три дня.
/Но изумление тут же и отступило, стало не до него. Яркий утренний свет и обшарпанные стены номера блекнут - миг мельтешения и расслаивания, реальность сопротивляется, выгибается ухмылкой Эшера, но сдаётся и смиряется под напором обрушившегося транса. Вокруг разливается маслянистая желтизна тусклой лампочки до боли знакомой Сэму комнатушки. Гадюшника… Дин обозвал её «гадюшником» - а иначе и не скажешь. Сэм снова оказался здесь, опять вдыхал сыроватый затхлый запах, но запах – только и всего. Окружающее воспринималось отстраненно, Сэм не потерял связи с реальностью, помнил, что на самом деле находится в мотеле в Кэнвиле, что где-то рядом сидит Дин. Ни фантомной боли, ни привычного при видениях «дрейфа» сознания. Парень превратился в бесплотную тень, безмолвного стороннего наблюдателя. Только позиция неудобная – почти весь обзор заслоняет женская спина, затянутая темно-синим трикотажем блузки. По контрасту рассыпавшиеся по плечам в живописном беспорядке волосы белы до дрожи, напоминают чистый холодный снег горных вершин. А ещё у женщины огромные тёмные глаза и изящный греческий носик, а на груди цепочка с кулоном в виде кинжальчика – дорисовало портрет ещё не видевшего лица женщины Сэма воображение. И зовут женщину Руби. Сэм всё это просто знал, даже пока не задумываясь – откуда происходит такая уверенность. Картинка налилась красками, потемнела, сделалась фактурной. Ожила. Женщина зашевелилась, плавно шагнула вперёд и одним переливчато-кошачьим движением опустилась на пол, коленями в ворох тряпья – жалкое подобие постели. Появилась возможность охватить взглядом всю комнату, а не только потолок и кусок дальнего угла. В помещении вроде бы ничего не изменилось, даже горка мусора, в минуты просветлений приковывавшая к себе всё внимание трясущегося в ознобе парня, так же сиротливо топорщится чуть не посреди комнаты. В которой, кстати, маячит давешний белоглазый. Мельком оглядев обстановку и убедившись, что ничего в ней не прибавилось, ничего не убавилось, Сэм вновь обратился к Руби, как раз склонившейся над распластанным бревно-бревном на неопрятном ворохе драного тряпья мужчиной. Склонившейся так низко, что густая занавесь волос скрывает лицо женщины и не позволяет разглядеть мужчину. Она замерла в напряженной, и даже со стороны понятно – очень неудобной позе, и молчит. Сэм внезапно обнаружил в себе странное удовлетворение, скорее удовольствие от любования точёной фигуркой, застывшей в напряжении сродни экстатическому, мог бы, наверно, созерцать эту мягкую округлость линий ещё долго… А вот белоглазому не терпится. Он сердито вышагивал по комнатке, бормоча что-то недовольное себе под нос, а затем нетерпеливо воскликнул:
- Долго ещё?! Накинула бы «аркан», и дело с концом!
Не меняя позы, женщина тихо, раздраженно процедила сквозь зубы:
- Идиот! Ты меня отвлекаешь!
И ещё минут пять (хотя – это ж видение, какие пять минут?!) сидела так же неподвижно, отдаленно напоминая фарфоровую куклу своей безжизненной статичностью. Потом резко выдохнула, чуть дрожащей рукой отвела волосы от лица, являя знакомый по прошлому сну-видению безупречный профиль, и медленно поднялась:
- Не получается! Не могу разобраться, в чём дело. Блок у него стоит на подчинение. То ли телепат, то ли провидец! Вот же повезло, а?!
Белоглазый подошёл к женщине вплотную, успокаивающе приобнял за талию.
- Не вышло, так не вышло. Просто прикончим его, а братцу подкинем тело. Тоже неплохо…
Он хотел сказать что-то ещё, да не успел. Руби стремительно крутнулась, скидывая ладонь с талии, волосы пронеслись белым веером, и в бешенстве прошипела-выдохнула в лицо «рационализатору»:
- Если мы прикончим его драгоценного братца, он нас из под земли достанет! И прибьёт! А я не хочу умирать! И зачем я во всё это ввязалась?! Ну скажи, Зачем?! Эрну нужна была месть, а не мне!
Ложная мягкость стекла с ошарашенного белоглазого. Так же злобно он проорал в ответ:
- Тебе нужны были деньги и подпитка! И ты их получила! Поэтому прекращай истерику, дура, и давай свой «запасной» вариант!
Женщина обмякла. Почти безразлично прошептала:
- Колите дальше…. Не больше двух граммов в сутки… Иначе сдохнет. А так через неделю будет готов… Та же схема…
- Идём…, - белоглазый вновь подобрел, его ладонь возвратилась на талию женщины. Он ласково, но настойчиво повлёк Руби к двери. – Ты свободна на сегодня. Деньги – как обычно…. Идём.
Коротенький, тут же умерший в полумраке… коридора?… холла? – разглядеть не удавалось – скрип. Две фигуры – высокая, широкая и узенькая, хрупкая – выпали из поля зрения. Всё? Это всё, что сегодня кто-то Сверху распорядился показать охотнику, провидцу… наркоману… хрен знает кому теперь… Сэму Винчестеру? Если всё – то пора просыпаться… В комнате ничего не происходит… Э-эй, там! Пора бы уже… Картинка грубо и внезапно сменилась. Сменился… угол зрения! Пол прогнулся, мгновение подрагивал, будто раздумывая - и уронил Сэма на колени! На том самом месте, где только что сидела эта Руби! Сэм уставился на свои ноги, коленям не очень-то удобно, даже это дранье не делает пол более мягким. И только потом поднял глаза… и напоролся на… Тупой, равнодушный взгляд лежащего парня. Затуманенные карие глаза под засаленной темно-каштановой чёлкой. Расслабленный, безвольный рот олигофрена. Стекающая по подбородку слюна… Сэм пару секунд размышлял, пытаясь сообразить…. Понимание долбануло где-то в основании черепа тупым ломиком паники. Так бывает, когда ты смотришь в зеркало и не узнаёшь отражения, так было с этой сучкой Кровавой Мэри… Твоё лицо… Свое лицо… Моё лицо. Лицо обколотого героином дегенерата. Так бывает, когда…
Сэм не знал, закричал ли он, или нет, проваливаясь в черный водоворот – он просто не помнил. Потом он никак не мог понять, что же его так напугало. Мир мигнул./
- Видение, да?! Сэм! Сээээм! – реальность обрушилась так же внезапно, как до того – транс. Обвалилась яростной болью в потревоженной руке, горечью во рту и тряской. Дин не нашёл ничего лучшего, чем хорошенько встряхнуть брата за плечи, выводя из состояния, похожего на кататонию. Как тюфяк какой-то.
- Дин… Хватит. Да, видение…, – щурясь на солнце, пробормотала Сэм, слабо отпихивая старшего. Дин тут же отстранился, позволив мелкому обессилено рухнуть на подушку. Нахмурился – после этих своих видений Сэм всегда выглядел не ахти, но сегодняшнее превзошло все ожидания – мелкий просто на живого мертвеца смахивает.
- И? Расскажешь?
Сэм справился, наконец, со скачущим дыханием, прикрыл глаза, заново прокручивая перед внутренним взором только что увиденное.. Белоглазый. Блондинка Руби. Теперь парень был абсолютно уверен, что, во-первых, она имеет непосредственное отношение как к его похищению, так и к проблемам индейцев. Во-вторых, она в этой шайке что-то типа наемного специалиста. В-третьих, продолжить путь будет равносильно самоубийству. И по-хорошему надо бы возвращаться к Бобби. А это пять дней в Импале и никакой надежды.
- Ну, расскажешь? – голос Дина нетерпелив до раздражения. А вот Сэм совсем даже не был уверен в том, что готов сейчас рассказать про видение. Слишком неприятное, слишком не по себе… А ещё захотелось просто полежать молча, с закрытыми глазами. И чтобы без всяких снов. Но Дин рядом, и Дин ждёт.
- Ага. Только я пока не всё понял. Давай, в машине расскажу? - До Импалы ещё идти, а до этого – Дин позавтракает и соберёт вещи. Пятнадцать минут на приведение мыслей в порядок гарантированы.
- Давай в машине. – Покладисто согласился Дин. – Только вот куда едем? В Эштон? Или назад возвращаемся? Решать тебе.
Ммм… Дальше машины Сэм не загадывал. Но у машин есть одна важная деталь – колёса. Они принуждают делать выбор и определяться с конечным пунктом поездки. А ещё «колёса» - это наркота. Что-то легкое, кажется, ЛСД? Нет, вроде. Но лёгкое точно. И этого было бы достаточно, чтобы снять раздирающую руку боль. Бред! Не об этом нужно думать! Долина Трёх ручьев или берлога Бобби? Неверная помощь индеанки или ремни и койка Сингера? Риск не проснуться в следующий раз или пять дней в Импале? Выбор.
- В Эштон.
Дин поморщился, как от зубной боли.
- Сэм, я…
- Я знаю. Ты не можешь меня защитить. Я понимаю. Но мы едем! – торопливо выпалил Сэм. Облизнул губу – подсыхающая корочка треснула, на языке металлический привкус. Вообще во рту просто свинарник какой-то. Очень хочется почистить зубы и принять душ, которого в номере, по всей видимости, нет. Так что смыть с себя грязь, пот и кровь заодно с налипшей паутиной воспоминаний – это из разряда научной фантастики.
- А. Хорошо. – Дин выглядел несколько сбитым с толку, но быстро справился с собой. Деловито уточнил: - Ты точно не будешь есть?
- Пожалей себя и малышку Импалу… - проворчал Сэм, укладываясь обратно и намереваясь минут десять подремать. И пояснил в ответ на изумленный взгляд. – Обивку потом тебе отмывать. Меня вывернет.
Шутка Дина не впечатлила. Жаль. Сэм всего лишь хотел разрядить обстановку.
Он вздохнул и попытался расслабиться и хотя бы на пять минут абстрагироваться от вколачивающейся в висок тупым гвоздём боли, от раскалённой лавы, в которую зачем-то окунули ладонь. Дин шуршал бумажным пакетом, чертыхался, потом нагнулся почти к самому лицу Сэма (тот почувствовал тёплое дыхание, но глаза открывать было лень):
-Я сейчас. Только до ресепшена дойду…
Дверь негромко хлопнула. Вернулся, как и обещал, очень быстро. Вжикнул молнией куртки.
- Ну, я собран. Теперь твоя очередь.

Прошло гораздо больше времени, чем пятнадцать минут, на которые рассчитывал Сэм, но в голове не прояснялось. Путаница усиливалась, усугубляемая раздражающим уличным шумом, подозрительно (или это только кажется?) поглядывающими на обвисающего на плече у брата охотника прохожими и хлюпающей под ногами грязью. Здесь почему-то гораздо сильнее, чем в Висконсине ощущалась наступившая осень. Воздух влажен и резок, в лужах – месиво из палой листвы, в кронах деревьев проступили первые проплешины. Импала вся в серых разводах. Как это вездесущие уличные мальчишки не успели добраться до её боков и вывести в пыли что-нибудь жутко остроумное типа «Танки грязи не боятся» или «Помой меня, я вся чешусь»? Заднее сидение встретило пружинистой жестковатостью – она уже просто осточертела. Бензиновые «ароматы» провоцируют рвотные позывы…. Пять часов, мать вашу! То ли забывшему, то ли постеснявшемуся настаивать Дину Сэм сам протянул правое запястье:
- Пристёгивай. Я за себя не отвечаю.
Дин ничего не сказал, только неопрделенно-виновато качнул подбородком. Наручники захлопнули свои пасти с мрачными щелчками. Всё. Теперь и не нужно за себя отвечать – ответственность перетекла на тонкие металлические «браслеты». Дин уселся за руль, непонятно зачем оглянулся. Импала мягко тронулась.
В томительной тишине за наглухо закрытыми стёклами мотель оказался далеко позади, где-то слева промелькнул супермаркет «Удачная покупка». Дневной свет не был к зданию магазина милосерден – непреклонно высветил обвалившийся карниз, затёртые бледно-зелёные стены, убогость вывески. Затем позади остались стоянка и лысоватый парк, тонущей в осенней грязи вперемешку с побочными продуктами цивилизации – всегдашним бытовым мусором. В сознании Сэма пронеслись и канули в небытие неяркие клочки воспоминаний о вчерашней ночи. Машина – кривая ухмылка «Халка» - умелый удар по затылку – провал – чавканье под ногами и полуосознанное стремление добраться до путеводного маячка – черного силуэта Импалы. Шуршание листвы, постоянно выворачивающаяся из-под ног опора и доверчиво тюкающиеся в лужи непослушные колени. И снова провал. Странно, что удалось добраться аж до стоянки – вот так, на автомате. А мог ведь и окончательно вырубиться где-нибудь под кустиком.
Стрелки-указатели на выезде из Кэнвила - Каспер, Шайен и Эштон. Машина вильнула и резво рванула по ровному асфальту в сторону последнего. Сэм поёжился – и от озноба, и от осознания того, что выбор сделан теперь уже точно. Правильный или не правильный, пока неясно, как не ясно, к чему решение приведёт.
А Дин, наверно, пришёл к выводу, что пора бы мелкому поделиться полученной информацией.
- Сэм, ты обещал рассказать про видение.
Дорога гладкая, без ухабов, и прямая. Нет необходимости внимательно следить за движением, можно и поговорить. Сэм обреченно вздохнул.
- Помнишь, я рассказывал про блондинку? Ну, что вспомнил ё? – в зеркале отразился кивок. – Я её опять видел. И теперь абсолютно уверен , что это она убила индейца. Одна и та же женщина…
Пальцы на черной коже руля стиснулись до белизны.
- Значит, «знакомые всё лица»? Понятно, почему они так не хотят видеть нас в Эштоне. Потому что я их урою…, - Даже не угроза, скорее отстранённое рассуждение. – Что-то ещё?
- Да. Ей меня заказал какой-то Эрн…. Не слышал про такого?
- Не припоминаю.
- Лучше припомни, - в голосе Сэма промелькнуло мимолётное осуждение. Очень лёгкое и даже почти неосознанное. – Потому что, насколько я понял, этот Эрн нанял девицу отомстить тебе. Через меня, значит…
- Я их прибью. Всех и сразу. – Так же безэмоционально сообщил дин, старательно припоминая какого-то Эрна…. Эрн? Никаких знакомых с таким именем у Дина отродясь не водилось. Кто бы это мог быть? Впрочем, имя ничего не значит. Сам Дин в данный момент официально является «Томасом Эмерихом», а Сэм по совместительству – Алан Эмерих. Будем уточнять на месте. – Всё?
- Всё…
Голова раскалывалась. Голос Дина за грохотом крови в ушах слышался далёким и лишенным красок. Мышцы тоже ныли, выли и стонали, требуя мягкой устойчивой поверхности и отдыха. Цвета вокруг, наоборот, сделались яркими до рези. Агрессивно-рыжая череда клёнов с редкими рвотно-зелёными вкраплениями сосен, серо-стальное небо – парень прикрыл глаза. Помогло, но слабо. Теперь раздражает бензиновая вонь, а тело болит всё сильней. С чего бы?... Ответ пришёл почти мгновенно и заставил вновь содрогнуться в ознобе – это так начинается «ломка». Нет, не может быть – ещё рано! Сэм испуганно распахнул глаза, решив лучше считать проносящиеся деревья. Если не думать, может, удастся отвлечься от подступающей жажды укола?

Дин поймал себя на мысли, что больше пялится в зеркало заднего вида, чем следит за дорогой. Слава Богу, не хайвэй, но всё же… И всё-таки отражение продолжало волновать охотника гораздо больше влажно-серой полосы асфальта впереди. Сэм в нём заметно нервничал, закусывал опять закровоточившую многострадальную губу, то напряженно приникая к окну, то закрывая глаза и стискивая зубы. Боится… После побоев у него должно болеть всё тело. Или это уже «ломка» подкатила?
- Сэм, расскажи мне что-нибудь, раз уж не спишь, - нейтрально попросил старший Винчестер.
- За…зачем? – вздрогнул Сэм, удивленно сдвинув брови. Если старшему надоела тишина, почему бы ему просто не включить музыку?
- Это поможет тебе отвлечься, а мне… - не договорил Дин. Потому что дальше последовало бы - «…а мне не пропустить момент, когда мелкий станет опасен».
Сэм понял. Сглотнул:
- Про что рассказывать?
- Про что хочешь. Хоть про своё гражданское право. Или что ты там собирался сдавать при поступлении? Валяй, я всё стерплю.

Очень-очень-очень скучная прода... Можете убить на месте!

Впрочем, если Дин и надеялся согреться при ходьбе, то очень быстро сообразил, что спортивная пробежка с утреца по асфальтовой дорожке осеннего парка и путешествие по дикому осеннему лесу без намёка на тропинку, да ещё с обвисающим на плече и путающимся в собственных ногах дылдой-братцем – это…хм… две большие разницы. Очень скоро пальцы рук, которые нельзя было запихнуть в карманы – мешал Сэм, в начале помаленьку (или не помаленьку, а скорее стремительно, это как посмотреть…) отмерзать, сучья цеплялись за штанины, а вполне приличные ботинки покрылись жирным слоем глины. Попутно выяснилось, что по лесу на такой жесткой подошве не побегаешь.
А вот провожатым хоть бы хны – шагают себе вперёд, уверенно прокладывая дорогу через овражки, проламываясь через частокол окустов, изредка непринужденно переговариваются (или посмеиваются над неуклюжими белыми, фиг разберёшь выражение этих каменно-надменных рож) по-свойски, по-индейски, да периодически деликатно замедляют шаг, когда парни слишком уж отстают. И теперь уже Дин с завистью поглядывал на их хоть и неказистые с виду, но, судя по всему, чрезвычайно удобные мокасины.
Сэму тоже не нравились эта б*****ая дорога, этот х***ов лес, эта сраная погода, о чём он методично, совершенно в своём обстоятельном стиле сообщал  невесть кому в полголоса. Получалось это аккурат на ухо Дину, который, кстати говоря, пока героически (легко же быть героем под плохо маскируемыми под равнодушные, а на деле - презрительными взглядами индейцев)молчал, хотя ему тоже было, что сказать этому миру. И бубнящему над душой Сэму тоже. И Дин чувствовал, что уже вот-вот и…
Но Сэм успел раньше. У него, кажется, истощился запас «плохих слов» (надо будет заняться на досуге просвещением мелкого. Если этот досуг когда-нибудь случится. Мда…). Сэм примолк, напряженно вспоминая, вконец уверился, что «нехорошие» слова кончились…. А потом с такой надеждой в голосе, что у старшего всякое желание высказываться и сердиться прошло, вопросил:
- Как думаешь, долго ещё?
Этот же самый вопрос интересовал и Дина последние минут пятнадцать…
- Ты устал?
- Есть немного…., - жалкая щеняче-извиняющаяся улыбка.
- Думаю, мы можем немного отдохнуть.
- А эти? – Сэм неопределенно махнул здоровой рукой в сторону бодрых, как лягушки на сковороде, уже успевших ускакать футов не сто вперёд индейцев.
- Эти? – Дин остановился и без лишних раздумий заорал в коричневые спины. – Эй! Эй, братья по разуму!
Сомнительно, что «братья» поняли конкретный смысл оклика, но тут же остановились, переглянулись и зашагали обратно. Пока они перескакивали через какие-то рытвины и углубления, Дин перегрузил своего «мелкого» с плеча к стволу сосны, а сам с наслаждением сунул озябшие руки в карманы. Потерявшие было чувствительность пальцы тут же заныли и зачесались.
Тут как раз и индейцы подошли.  «Толмач» недоуменно кивнул в сторону с блаженным видом обнимающего сосну Сэма и старательно выговорил:
- Чтооо?
Дин полюбовался на «милующегося» с деревом братишку…
- Парню нужен отдых. Отдых, понимаешь? – без надежды, что индеец поймёт хоть половину, пояснил старший Винчестер. Разговор слепого с глухим…. Но краснокожий неожиданно-радостно закивал:
- От-дых? Нужен … пооомощь?
Теперь не врубился Винчестер. Хотя… Помощь! Дин опытным взглядом прикинул… Да, пожалуй. Индеец «мелкому» мелкому по росту подходит гораздо лучше.
- Да. Да, нужна помощь. Ты, - Дин для наглядности даже пальцем ткнул в могучую индейскую грудь. – Ему! – теперь досталось Сэму. – Поможешь идти! Слышишь, Сэмми, у тебя новый мул появился!
Сэм для приличия повозмущался, всё-таки виснуть на брате – одно, а вот на незнакомом мужике – совсем-совсем другое! Но о том, чтобы идти самостоятельно, и речи не было – вокруг уже и так всё откровенно плывёт перед глазами. Но затем всё пошло как по маслу, Дин даже пожалел, что раньше не додумался. Один краснокожий тащит сумку (и смотрится с ней весьма экзотично), другой – Сэма (и зачем рабство отменили? Прикупить бы парочку таких  молодчиков  - половина проблем снялась бы сама собой. Хотя их же ещё и кормить…), а Дину только и остаётся, что обозревать мрачные окрестности, даже не пытаясь запомнить дорогу. Привычному ко всяческим неожиданностям охотничьему взору то и дело подворачивались удобные местечки гипотетических засад вендиго, штриг, вампиров… К длинному списку нечисти прибавился ещё один пункт – неведомые обидчики Сэма. Раз они такие крутые, то почему бы им не устроить ловушку где-нибудь здесь? Места нехоженые, свидетелей нет, четыре трупа, к которыми вряд ли когда-нибудь озаботится полиция ввиду укромности места… Это или паранойя, или охотничий нюх.
Определиться со своими ощущениями более точно Дин не успел, поскольку буквально через сотню шагов, так же внезапно, как и всё в этом лесу, кусты закончились.
А начиналась…. Под ногами, ниже метра на три, на четыре, прямо за обрывом…. Ровнёхонькая обширная поляна…. Или, скорее – равнина, загроможденная натыканными там и сям в нелепом беспорядке конусами вигвамов (настоящих вигвамов – из выделанных шкур и древесной коры, а не этих жалких убожеств из парусины, выдаваемых за «настоящие индейские жилища» в парках развлечений для детей). Долина, курящаяся десятками дымков от костров и таинственно бормочущая на незнакомом языке десятками ртов. Где-то далеко заливисто хохотали дети, две  девушки (или женщины?) в бесформенных коричневых штанах и сарафанах всплеснули руками, едва завидев незнакомцев, радостно-возбужденно перекликнулись и со смехом исчезли за «дверью» ближайшего вигвама. Только шкура-занавес подрагивает. Футах в трехстах о чём-то сердито переругивались над  освежеванной тушей оленя несколько молодых людей – издали точных копий провожатых парней.
Так вот ты какая, Долина трёх ручьёв… Люди здесь ЖИВУТ. Именно живут – смеются, плачут, ругаются, охотятся на оленей, растят детей. Это не яркая и насквозь фальшивая декорация-аттракцион Диснейленда, которую Дин боялся и подсознательно ожидал увидеть. Свой особый мир, ударивший по обонянию запахами горелой листвы и свежей крови, и крепким, застарелым звериным духом. Мир почти дикий, гораздо более живой, чем мир цивилизованных, законсервированных и прокопченных выхлопными газами до состояния ходячих мумий деловых людей мегаполисов.
Пораженно разглядывая открывшуюся  панораму, Дин и не заметил, как и когда исчез один из индейцев, тот, что с сумкой. Спрашивать было бессмысленно и себе дороже – всё равно не поймут, только замучишься объяснять. Поэтому оставалось только ждать, тем более что второй сопровождающий спокойненько пялится куда-то в неведомые дали, не выказывая никаких признаков нетерпения.
Опирающийся на надёжное, каменно-крепкое плечо «мула» Сэм шумно выдохнул, тоже впечатлённый увиденным. Он смотрел, нет – пожирал глазами картину с жадностью ребёнка, попавшего в наполненный попкорном, леденцами и сладкой ватой персональный мир грёз. «Вот мы и добрались» - читалось на бледном до синевы, вконец измученном лице. Дин мысленно суеверно сложил пальцы крестиком, чтобы, не дай Бог, суровая реальность не стоила брату новых разочарований.
Провожатый возвратился так же бесшумно, как и исчез – будто вырос из-под земли. Старший Винчестер мимоходом отметил – уже без сумки. Где-то оставил. Кивнул:
- Идиём. Мать ждиёёёт! – и уверенно зашагал почти по самой кромке обрыва.
Дин с некоторой опаской последовал за ним, справа шуршал листвой еле волочащий ноги Сэм. Как видно, прогулка по лесу стала последней каплей, и сейчас младший престал даже пытаться держать лицо. Беззастенчиво виснет на невозмутимом индейце, полуприкрыв глаза.
- Сэм, тут уже не должно быть далеко. Финишный рывок!
- Да, конечно.
Обрыв плавно перетёк в петляющую вниз тропинку, а та истаяла у стоящего особняком крайнего вигвама. Потом охотников повели по кривенькой «улочке» поселения. Народу попадалось мало – один парнишка, приветственно поднявший ладонь, девчушка, замершая с разинутым ртом, мелькнувшая неясным призраком вдалеке женщина со связкой рыбы. И всё. Но кое-где шкуры «дверей» покачивались, намекая на тайное любопытство хозяев вигвамов.
Ещё поворот, и провожатые останавливаются у самого большого из встретившихся по пути строений – в этот вигвам можно было зайти, не нагибаясь. Индеец ещё раз повторил:
- Мать ждиёёёт! – и слинял.
Второй тоже не слишком задержался – довольно бережно перекинул-сгрузил Дину брата и был таков. Дин задумчиво кивнул ему вслед и спросил:
- Ну, заходим, раз нас ждут?
- Ага.
Внутри было… непривычно. Во-первых, стены – идущие под скос, покатые, с лёгким намёком на клаустрофобию. Во-вторых запах – запахи  полыни и ещё чего-то знакомого, но совершенно не поддающегося определению…
Сейчас Дин даже и вспоминать не стал. Опять же – непривычное освещение, в углах темно, а под самым «потолком», точнее, вместо – незатейливое такое отверстие, через которое льётся серенький дневной свет. В образовавшемся светлом пятне на коленях, неподвижно как статуя, сидит пожилая женщина. Шаманка? Первым отреагировал Сэм.
- Мать? – то ли спросил, то ли поприветствовал парень.
Женщина кивнула, колыхнув седыми прядями, но сходства со статуей не утратила. Вообще всё в её облике порождало ассоциации с выточенной из тёмного дерева статуэткой какого-то божка. И коричневая старая кожа, и темные, традиционные для этих мест одеяния – нечто среднее между балахоном истового сектанта и «униформой» эскимосов, и эта неторопливость движений, намекающая на абсолютное душевное спокойствие….
- Да, верно. Здравствуй, Сэммюэль Винчестер. Ещё раз здравствуй, Дин. Раза приветствовать вас в нашем поселении, - с едва заметным акцентом ответила шаманка и окинула испытующим взглядом младшего Винчестера, и Дин, хотя в её лице не дрогнул ни мускул, понял, что внешний вид мелкого ей не нравится. – Присядьте. Разговор долгий, а вы устали. И вот ещё что… Элюене! – резко кинула волчица кому-то через плечо.
Дин только тогда сообразил, что в вигваме есть ещё люди (охотник, называется!), когда в тёмном углу-скосе фыркнули по-девчоночьи и, не вставая, передвинулись к свету. Действительно, девчонка-подросток, или очень уж юная девушка – с любопытными беличьими глазами и неправдоподобно белыми зубами.
- Да, Мать? – отозвалась она, восхищенно разглядывая гостей.
- Принеси охотникам мудрого корня из моих запасов.
- Да, мать. Сейчас… - девушка кинула последний взгляд на сидящего с отсутствующим видом Сэма и пулей выскочила из помещения. Мать снисходительно улыбнулась:
- Она ещё совсем дитя, хотя и выглядит взрослой. Это Элюене, моя ученица и приёмная дочь. Сейчас она принесёт корень для Сэма, и мы продолжим разговор.  – Странно, что «волчица» обращалась исключительно к Дину. А может, и не странно. Винчестер-старший сомневался, что мелкий вообще прислушивается к разговору, не говоря уж о том, чтобы ещё что-то понимать. – Для вас приготовили отдельный вигвам. Переночуете сегодня. Если хочешь, можешь завтра снять номер в городе, но Сэм будет жить здесь. Так нужно для его Исцеления.
Сэму, судя по его равнодушно-отстранённому виду,  рассуждения индеанки были интересны в той же степени, что и доказательства теоремы Ферма (Дину даже захотелось встряхнуть мелкого – ведь важные вещи обсуждаются! – но он сдержался, понимая, что брат просто катастрофически устал), но старшему охотнику  идея бросить здесь Сэма одного не улыбалась.
- Нет, я буду жить с Сэмом. Только мне нужно пригнать машину.
- Твой выбор. Хотя тебе было бы гораздо удобней жить в городе, поскольку…, - развить свою мысль Мать-волчица не успела.  Полумрак прорезала белая полоска дневного света, тут же и истаявшая, в вигвам сунулась довольная мордочка Элюене.
- Принесла, Мать!
- Так давай сюда, девушка, и заходи, чего застряла? – проворчала шаманка. Элюене снова фыркнула и заскочила внутрь, тут же соскальзывая на колени и протягивая Матери маленький полотняный мешочек.  Волчица поморщилась, но мешочек приняла и поблагодарила:
- Спасибо. А теперь иди…. – и несколько слов на непонятном языке. Девчонка сникла, насупилась и неохотно поднялась, кивнула и произнесла в ответ тоже  что-то непонятное и тихонько, без прежней ураганной стремительности вышла, старательно задернув за собой шкуру.
- Негодница. Совсем разболталась, - прокомментировала шаманка себе под нос, распутывая завязку мешочка.  Вытряхнула на сморщенную ладонь несколько маленьких бурых корешков, придирчиво оглядела каждый, по очереди поднося очень близко к глазам. Наконец, выбрала один, остальные ссыпала обратно. Отобранный корешок ещё раз оглядела и протянула Сэму:
- Вот, бери. – Сэм недоуменно поморщился. Неловко перехватывая корень. – Жуй, но не проглатывай. Должно помочь в твоей борьбе.
- Что это? – Дин подозрительно сдвинул брови, перехватывая руку брата, уже совсем было готового отправить предложенное в рот. Мелкий совсем не в себе, если  тянет туда что ни попадя. Доверие доверием, но осторожность не помешает.
- Мудрый корень. Не знаю, как называется по-вашему. Он помогает избавиться от…, - женщина замялась, подбирая слово.  -…Болей, вызванных зависимостью. - «От ломки»  - машинально перевёл Дин. Какой-то природный анальгетик? – Всё время его нельзя, но до завтра перетерпеть… Это не … Исцеление… Начнём завтра.
Успокоенный Дин отпустил сэмову руку, и тот тут же отправил лекарство в рот. Поморщился, но тут же старательно заработал челюстями…
- Расскажите подробней, что мы для вас должны сделать, и как вы собираетесь помогать Сэму.
… Разговор занял около часа, поскольку Мать нет-нет, да и начинала выражаться витиевато загадочно. Видать, по своей индейской привычке. Выяснилось, что забот теперь выше крыши, плюс ко всему – радость каждый день кататься на Импале в Эштон и обратно. А главное, индеанка не могла назвать ни одного подозреваемого. Так что на данном этапе расследование представлялось активным тыканьем пальцем в небо. Не бегать же по Эштону с вопросом: « А вы тут случайно подозрительных типов с невменяемыми индейцами не встречали?» Короче, Дин понадеялся на удачу и решил выкинуть мысли о поисках до завтрашнего утра, которое обещало начаться очень рано: добежать до Импалы – примерно двадцать минут, потом час езды до города, да ещё сколько времени там, и вернуться нужно до темноты, потому что в таком лесу заблудишься нафиг. Да и жутковато. Дин не хотел признаваться даже себе самому, но непроглядная древесная мощь порождала в нём древний, как мир,  животный, подсознательный  страх.
Для проживания охотникам выделили просторный вигвам недалеко от вигвама Матери. Во всяком случае, Дин так предполагал, но точно сказать не мог. За время разговора солнце окончательно зашло, надвинулись густые сумерки, и шли парни уже по темноте. Провожала их, кстати,  Элюене.
Решив, кажется, взять реванш за изгнание в самый интересный момент, теперь она с детской непосредственностью забрасывала Дина (ввиду отсутствия у Сэма признаков мыслительной деятельности – мелкий засыпал на ходу) вопросами, беззастенчиво коверкая английские слова, а при их недостатке – на ходу выдумывая новые. У Дина голова шла кругом от «Много людей живёт в Эштоне?», «Сколько ещё городов в Америке?»,«Где бывали Дин с Сэмом?» (непременно с подробными описаниями всех мест) – и прочего из разряда «Хочу всё знать и всех достать!»
В вигваме, освещенном  допотопной керосиновой лампой (довольно странно смотрелась, прикрепленная к центральному шесту), обнаружились походная динова сумка и две лежанки из шкур… медведей, наверно, судя по цвету и густоте меха. Неплохая альтернатива отсутствующим спальным мешкам.
Пока парни обустраивались (вернее, обустраивался Дин, а Сэм растянулся на шкуре и пялился на лампу), Элюене сбегала за водой и едой – копчёной олениной; задала ещё пару десятков вопросов и убежала, пожелав парням благосклонности  таинственного бога с непроизносимым именем.
- Ну и? Как тебе здесь? – поинтересовался Дин у младшего, дожевав свою долю ужина.
-  Нормально. Только тесно и жестко, - зевнул Сэм.
- Неженка, - хмыкнул Дин, потом тревожно спросил. – А корень как? Действует?
- Вроде бы… Спим? – Сэм забрался под шкуру, не раздеваясь, и почти сразу ровно засопел.
Дин не спеша почистил зубы, перебрал вещи, установил  в телефоне будильник, погасил керосинку. И долго ещё удивлялся в темноте тому, сколько всяких дел навалила на него Мать-волчица, умудрившись при этом сама про свой метод лечения наркотической зависимости ничего почти не рассказать. Провалявшись около часа - прислушиваясь к мерному дыханию Сэма и прикидывая, скоро ли у того начнётся «буйный период»… или не начнётся? Корень всё-таки он сгрыз… - Дин пришёл к выводу, что понапрасну лишает себя возможности отдохнуть перед напряженным днём,  плюнул на всякого рода измышления …. Вряд ли мелкий куда денется посреди леса за одиннадцать  миль от города… И позволил себе впервые за последние полтора месяца просто расслабиться, ни о чём не думая.
***
Утро вопреки предположениям Дина оказалось ярким, солнечным и не слишком морозным. Хотя встать и узнать об этом  удалось далеко не сразу – в нагретом гнезде под шкурой было тепло и сонно, совсем не то, что в вымерзшем за ночь вигваме. Дин повоевал с никак не желающим заткнуться будильником телефона, минут пять поразглядывал стены и спину спящего рядом брата, и решительно двинул навстречу судьбе в виде оленины на завтрак, проламывания через заросли густой растительности до Импалы - вместо утренней зарядки, и начала рабочего дня на въезде в Эштон.
И тут обнаружилось, что охотник на самом-то деле и не знает,  с какого конца за новое дело взяться. Есть предположения шаманки о каких-то «пожирателях душ», есть явно зомбированный индеец из видения Сэма, есть три записки с угрозами от лиц, тоже каким-то боком замешанных в истории (легкий холодок в области лопаток. Ничего с Сэмом не случится за день – за ним всё племя приглядывает!)… И нет ни одной зацепки. Пропавшие индейцы отправлялись в город с разными поручениями – от покупки ножей до улаживания каких-то бумажных дел, их объединяло только одно – неплохое знание английского. Впрочем, Мать дала - сколько смогла припомнить – адреса, по которым отправляла мужчин. И Дину не оставалось ничего, кроме как начать методично объезжать все заведения по списку.
***
Сэм проснулся от того, что под сползшую с плеч шкуру начал просачиваться неприятный утренний морозец. Или может быть, от слабой пульсации ещё не боли, скорее, онемения в поломанных пальцах. Или от всего сразу. Мутно огляделся, опять залез под шкуру и завозился, устраиваясь поудобней и намереваясь спать дальше, не обращая внимания на мелкие неудобства. Потом вдруг в голову тюкнуло… отозвавшись теперь уже по-настоящему растревоженной болью в руке – Дина на соседней постели не было. Спросонья в отсутствии брата Сэму почудилось нечто зловещее, он вскочил, как ужаленный, и зашарил в вещах, торопливо натягивая куртку и кроссовки. Затем, правда, припомнилось, что под утро, в полусне, были телефонный звонок и тихая ругань Дина… И Сэм слегка успокоился.  Старший всего-навсего отправился в Эштон, ничего страшного, только… Это было глупо и даже как-то по-детски обидно… Ощущение, будто оставили одного, бросили. Сэм тут же погнал эту мысль из головы – брат и так делает всё, что только возможно, и во всю эту историю с индейцами ввязался исключительно в надежде на его, сэмово, излечение. В общем, Дина нет, что делать дальше, неясно. Мать что-то там говорила вчера, но Сэм был слишком утомлён, чтобы внимательно слушать. Значит, прежде всего – к шаманке, узнать про Дина. А там уже – что она скажет.
Сэм решительно откинул шкуру-дверь и замер на пороге, ослеплённый. Утро было великолепным, ошеломительным, бесподобным, как первый глоток горячего кофе, как запах распускающейся кленовой листвы, как … утро новорожденной надежды? Да. виски опять разламывает привычной болью, да, пульсация в руке становится всё более жаркой и колючей (нужно будет попросить Дина заново перевязать), но… Мы доехали. А значит – жизнь продолжается.
- Охотник Сэм? – звонкий девичий голос колокольчиком прозвенел в утреннем холодном воздухе, оборвав сэмовы размышления. А, это та, вчерашняя смешная девчонка с косичками, кажется, Элюене. Всё к Дину приставала с вопросами. – Мать велела привести тебя к ней, как проснёшься! Ты уже проснулся?
- Да, - странная она…
- Тогда идём! – Сэма бесцеремонно схватили за рукав куртки и, не слушая скомканных возражений, потащили через смутно знакомое поселение, умудряясь ещё и радостно рассказывать что-то на ходу. Вигвамы, люди, спешащие по своим делам и провожающие гостя племени изумлёнными взглядами, шмыгающие под ногами тощие уличные псы (и откуда только взялись?), ароматные дымки – потом вдруг Элюене резко оборвала свою болтовню и втянула Сэма в вигвам особо крупных размеров.
- Я привела гостя, Мать.
- Хорошо. Ступай перебирать запасы трав, – благосклонно кивнула девушке шаманка. Выглядящая точь-в-точь как вчера, как будто за всю ночь и с места не сдвинулась..
- Да, Мать, -  вид Элюене приняла серьёзный и благовоспитанный, будто и не она только что чуть не заболтала охотника почти до головокружения. Чинно кивнула и собиралась покинуть помещение.
- Да, вот ещё что. – Сэму показалось, что волчица улыбается. - Прекрати досаждать гостям. Я уверена, твою трескотню слышал и Ипупиару в своей берлоге. Главное украшение девушки – скромность.
- Да, Мать, - обиженно поджала губы  Элюене. (Ну что поделаешь, если гости бывают так редко? А знать-то хочется!...) и торопливо выскочила, чтобы не напороться ненароком на новые нравоучения. А шаманка обратила спокойный и чуть насмешливый взгляд темно-карих глаз на слегка растерявшегося гостя.
- Здравствуй, Сэм. Садись.
- Здравствуйте, Мать…
- Выспался?
- Да, - несколько удивленно ответил парень, разглядывая гирлянды травы за спиной у шаманки.
- Это хорошо. Как ты себя чувствуешь?
- Нормально. Только где Дин? – Элюене и мертвого заболтает. Сэм чуть не забыл, о чём в первую очередь хотел спросить Волчицу.
- Твой брат уехал в Эштон. Собирался к вечеру вернуться, - Похоже, ответ «нормально»  шаманку не удовлетворил, она продолжала цепко вглядываться в лицо парня, отчего сделалось резко неуютно. – Я вчера не заметила… Что у тебя с рукой?
- Наверно, сломана. Мы в больницу не ездили, - отмахнулся Сэм. Дин обещал к вечеру приехать? Хорошо бы.  Сэм так привык к постоянному присутствию старшего, что сейчас испытывал нечто вроде растерянности ребёнка, потерявшегося в большом магазине.
- Я посмотрю. – Непреклонно заявила шаманка. – Прежде чем заняться твоим внутренним Исцелением, нужно позаботиться о теле…
Сэм и опомниться не успела, как сильные морщинистые пальцы запрыгали над завязанными Дином узлами, начали без предупреждения мять, гнуть, дёргать покрасневшие и распухшие суставы. Кроме того, что смотрелась рука мерзко и страшновато, так ещё и разболелась хуже некуда. Впрочем, шаманку такие мелочи интересовали мало, он коротко кинула:
- Терпи, - и принялась вправлять вывихнутые пальцы, попутно нелестно отзываясь о «неуче, даже самого простого не сделавшем»… То есть о Дине…
К концу процедуры Сэм пытался незаметно утереть рукавом куртки против поли текущие по щекам слёзы и перевести срывающееся дыхание; но после обмазывания ладони  какой-то пахучей кашицей боль незаметно унялась, и даже стало возможным пошевелить пальцами. Шаманка тщательно перетянула руку, удовлетворенно хмыкнула и как ни в чём не бывало, одним кивком прервав благодарности, продолжила:
- Так. Я вызвала тебя поговорить насчёт твоего Исцеления…
***
Дин обегал уже семь адресов, понасобирал и пораздавал несчетное количество номеров телефонов всем, кому только мог, а выяснил чуть. Его пичкали информацией, которую он итак уже знал из газетной статьи. Складывалось впечатление, что все просто заучили эту статейку как туристическую байку, и охотно пичкают ей всех приезжих. Да, было дело… Да, случается, пропадают парни… Да, вроде шлялись здесь какие-то… Да, заходил сюда краснокожий… Да, покупал ножи/кожу/консервы/ табак/ тридцать футов нейлонового волокна  - нужное подчеркнуть. Нет, ничего подозрительного не видели…. Лишь в одном из магазинов припомнили двух приезжих, которые оживленно чём-то беседовали, даже как-будто поссорились с индейцем. Один амбал с  обезьяньей внешностью, и один невысокий, манерный блондин. Довольно похоже на мужика из видения Сэма. Особенно амбал – это, возможно, сэмов «Халк». Или совпадение. Осталось объехать три места, и если там тоже ничего не отыщется, то останется только духов вызывать, в помощь.
Три места и четвёртый час вечера. Успеть бы до темноты… Дин хлопнул дверью хозяйственного магазина и издали полюбовался Импалой - грязная, поцарапанная, но всё равно красивая и родная…. Белая бумажка на лобовом стекле вышибла из лёгких воздух. Опять! Чёрт, опять! Всего лишь миг, и Дин взял себя в руки. Сэм пока в племени, в безопасности… А вот зацепки по свежим следам обнаружить куда проще. Дин схватил бумажку и, не разворачивая, помчался к группке подростков, самозабвенно гоняющих мячик по заасфальтированной спортивной площадке. Мальчишкам было плевать на заботы странного приезжего, их интересовал только футбол, но после пятидолларовой бумажки  «на жвачки» они смилостивились и припомнили какого-то типа в чёрной куртке и коричневой бейсболке – «минут пятнадцать здесь ошивался». Девушка из будки с мороженным за обаятельную улыбку и подмигивание Дина дополнила описание черными джинсами рюкзаком за спиной. И  добавила, что, кажется, ушёл мужчина в сторону заправки. Дин отправился туда, но, конечно, никого на заправке не обнаружил. Персонал тоже мужчину не видел. Момент был упущен. Дин остановился, перевёл дыхание и с внутренним содроганием развернул очередное послание. Всего четыре слова – красными чернилами по белизне листка: «Мы тебя предупреждали, Винчестер».

Ещё и сюда вляпаю картинку.
Нарисовала вот Мать-Волчицу....